Форум » Wrong time wrong place » [21/03/2056] - Совет Правления (WTWP, ход пятый) » Ответить
[21/03/2056] - Совет Правления (WTWP, ход пятый)
Garrotte: • Место событий: НИИЭБ [quote]Именно эта не слишком броская вывеска украшает простенькое двухэтажное здание, окруженное запущенной зеленой лужайкой и скрытое от любопытных глаз двухметровым бетонным забором с колючей проволокой, пущенной поверху. На КПП задерживают любую машину и любого пешехода, и при отсутствии пропуска вход и въезд вам заказан. Не менее неброско выглядит здание и изнутри. Чистые пустые светлые коридоры, за дверьми - лаборатории с малопонятными непосвященному гостю названиями, на втором этаже также имеется конференцзал. Но для простого скучного НИИ, кажется, больно много охраны, да и нелепо выглядит для двухэтажного здания работающий лифт со сложной системой замков и систем опознавания. Действительно, институт этот не так прост. Лифт ведет в развитую систему подземных помещений, бункеров и переплетений коридоров, в которых мог бы заблудиться даже минотавр. Более половины сотрудников здесь даже никогда и не были; впрочем, большинство из них даже весьма смутно представляют, на что направлена работа, которую они выполняют. Размеры окладов здесь в любом случае такие, что гасят излишнее любопытство. Здесь тем не менее разместилась одна из мощнейших силовых структур города, пусть на бумаге и не существующая. Все эти лаборатории принадлежат Альдорской инквизиции. Пусть в НИИЭБе редко можно встретить ее главных боссов (кроме, пожалуй, Маргарет, ответственной за научную часть), именно тут проводятся все совещания и отсюда раздаются все командные импульсы, координирующие и строго контролирующие всю жизнедеятельность огромного организма под названием город. [/quote] Совет происходит в Малом Зале: комнате, созданной исключительно для того, чтобы Псевдобоги могли переговорить с глазу на глаз и обсудить текущие дела. Из обстановки - длинный стол на восемь мест, удобные кожаные кресла и окно (Малый Зал находится в надземной части института), на столе зачехленные за ненадобностью ноутбук и проектор. Окно закрыто тяжелыми шторами цвета гранатового вина, так что неясно, день за окном или ночь. Еще некоторое время наши герои проведут в прозекторской. Она оборудована так же, как и любая другая - кафельные стены и пол с оборудованным стоком, стол посредине, мягкий запах дезинфектанта... • Время: 22.00-23.00 • Задействованные персонажи: Naadir, Ridaan, Garrotte, Рачана Ануджа, Joseph Grey • Краткое описание квеста: начавшись как обычная "оперативка" по поводу очередного нарушения правопорядка в городе, Совет приносит монархам немало сюрпризов и тем для размышлений... • События после: Боги судили иначе (WTWP, ход седьмой)
Ответов - 38, стр:
1 2 3 All
Garrotte: Нахтшаттен, как это водится, пришла раньше всех. Болезненное чувство пунктуальности, ни разу за все студенческие годы не позволившее ей опоздать на лекции и семинары, не отпустило ее и теперь, много десятков лет спустя, когда, казалось бы, она смело могла заставить ждать свою ненаглядную персону кого угодно и не раскаиваться в причиненных неудобствах. Более того, она и сейчас сидела как на иголках, словно в аудиторию вот-вот войдет строгий экзаменатор и начнет вытаскивать из нее клещами и другими пыточными инструментами историю философии науки и прочую дребедень, до изучения которой юная Марго никогда не снисходила в аудиторное время. Впрочем, умение держать лицо также не оставило королеву, и по ее непосредственной позе сторонний наблюдатель не смог бы предположить, что в этот момент каждый мускул ее тела напряжен, а ум лихорадочно перебирает в памяти скопище фактов, пытаясь создать единую картину, словно домик из вороха карт. "Домик" если и складывался, то какой-то очень зловещий. Вчера ночью спутник слежения клялся и божился, что обстановка в граде и мире спокойная, все "легальные" одержимые если и превращались, то сидели по домам или находились под постоянным контролем ближайшего наряда криминаториев, поэтому утром, когда нахтшаттен включила новости, сообщение об очередном скандальном кровавом убийстве поначалу ее не заинтересовало. Люди испокон веков были склонны решать все свои проблемы подобными методами, и за свою недолгую жизнь Гаррота уже перестала чему-либо удивляться. Поэтому она даже не всматривалась в сюжет, занимаясь каким-то своим делом - гладила брюки, кажется -, когда голос диктора буквально вырвал ее из обычного дневного умиротворения. "Спецслужбы также затрудняются ответить, с чем связана такая немыслимая жестокость преступника и к кому обращалась написанная кровью фраза "Инквизиция, смертный час близок!", написанная каким-то неопознанным орудием, вероятнее всего, биологического происхождения. На сегодняшний день достоверно известно, что происшествие не связано с профессиональной деятельностью жертвы..." Она даже припоминала, как успела подумать "фи, два раза написанная в одном предложении, бедная фраза", прежде чем разъяренно взвыла, отбросила глажку и, велев подать машину, припустила вниз со всей возможной скоростью, на ходу натягивая пальто. Дальше - привычная череда: прерванные утренние часы отдыха, срочный наряд криминаториев, разборки с человеческими спецслужбами с бегом по инстанциям и срочным изданием приказов "с самого верху", передача всей информационной части духам лжи, и вот уже закрутилась махина Инквизиции, заминая, раскатывая по асфальту неудобный труп. Людям все равно не было до него никакого дела за исключением безутешно счастливой вдовы, которой, как оказалось позже, обломилось неплохое состояние, загородная вилла на полпути к Стокгольму и нехилая страховка впридачу. Прошло всего четырнадцать часов, и город, конечно, еще не затих, но это обязательно произойдет через денек-другой, а вот она, Гаррота, и ее верные псы войны успокоятся еще нескоро. Надпись "непонятным биообъектом" была сделана просто пальцем. Пальцем одержимого. Его же зубами были нанесены множественные раны и содрана кожа. Поиск следов ДНК убийцы, тем не менее, ничего не дал, он даже шерстинки на месте преступления не обронил, хотя, казалось бы, жертва должна была оказать сопротивление и уж хоть один клочок да выдрать. Кроме того, по месту покусов не было обнаружено следов кровоизлияния, что наталкивало на мысль, что труп был расчленен уже после смерти. Ее команда бравых патологоанатомов делала все, что могла, но останки, разделенные на 324 кусочка, вряд ли могли сказать что-то большее. Впрочем, когда четыре минуты назад она уходила из прозекторской, раздраженно запустив перчатки в бачок для отходов так, что он чуть не опрокинулся, ребята еще вовсю колдовали, пытаясь выяснить, какое именно из повреждений привело к смерти, так что надежда на истину еще была. Сейчас же нахтшаттен нужно было разбираться с надписью и ее непосредственными адресатами, которые, судя по глухому отзвуку шагов в коридоре, как раз были готовы составить ей компанию.
Naadir: "Инквизиция, смертный час близок!" Темные глаза, не мигая, смотрели в плоский экран телевизора. Ни удивление, ни скорбь, ни ярость на смуглом лице так и не отразились. Тем не менее, все находящиеся в главном зале опиаты поспешили ретироваться, а Грей, собиравшийся было минуту назад предложить сыграть в большой теннис, спохватился на полуслове и тихо умостился на краю углового дивана. …Ридаан сейчас подорвется с насиженного места, не подбирая на пути своем выражения, и, собрав воедино духов лжи, полетит с ними к Маргарет, которая к тому моменту будет вовсю руководить нарядом криминаториев на месте преступления. От одного лишь представления картины данной суматохи Наадир тяжело вздохнул, наконец отвел взгляд от посредника невесёлых новостей и, позвав Кваетуса следовать за ним, направился к выходу из своего особняка. Сегодня без меня. Белый Король и его сын не присоединились к "черным" псевдобогам, Наадир также отклонил предложение отправиться к Фегусу, зато, не спеша ступая по белому песку восточного побережья, он смог связаться с тентаториями и начать свой подробный инструктаж: не важно исправлен спутник слежения, или нет – обойти всех зарегистрированных одержимых и стандартно, без применения грубой силы, каждого допросить; взять с собой несколько фурий, проверить каждый закоулок, подвал, да хоть мусорный бак на наличие нарушителя спокойствия и прочее, прочее. В ответственном исполнении работы своих подчиненных Реб не сомневался, брошенная им в конце фраза: "Лично проверю", - заставит инквизиторов не то, что по контейнерам лазить - в каждой канаве побывать. После отданных приказаний Наадир все же отправился играть с Греем в теннис, чему последний несказанно обрадовался. Было ли подобное поведение главы опиатов безразличием к происходящему, либо попросту эгоизмом? Последнее возможно отчасти и верно: дело в том, что Наадир, не далее чем вчера, вернулся в Альдор после двух месяцев поездок по азиатским странам. Причиной подобного изнурительного турне стали, во-первых, филиалы Инквизиции, положение которых, особенно в странах Ближнего Востока, было весьма сомнительным, во-вторых, увеличение голов одержимых на душу населения: истинные никогда особо не жаловали данную часть света, в отличие от своих "младших братьев". Ведь последние, манимые на ту сторону разнообразной наркотой и царившим беспорядком, в конце 30-х массово начали переселяться из Европы. А кого в то время это волновало? Отсюда и проблемы, уладить которые за такой относительно короткий срок Белому Королю как никогда помогла его феноменальная память. И все-таки, вернувшись на родные просторы Швеции, Реб желал на некоторое время "отойти от дел", по его же словам. Но теперь из-за одного незарегистрированного ликантропа успела начаться беготня на грани паники… и разумеется подавлять оную придется именно ему. Невольно, да и вспоминается осень 1999 года. *** От кожаной куртки пахло сигаретами, часы показывали 21:57. Наадир столкнулся с братом у входа в НИИЭБ и всю их совместную дорогу по направлению к комнате Совета с каким-то блаженством вслушивался в родное ворчание Рида, хотя сам не проронил ни слова. До тех пор, пока он не предстал перед обжигающим взглядом Гарроты. - Здравствуй, Маргарет, - Реб зашел в Малый Зал первым, привычно сменяя свою отрешенность на легкий интерес. – Как обстоят дела с "непонятным биообъектом"? – он расположился напротив Черной Королевы, ожидая ответа.
Ridaan: По сложившейся привычке, мне придется начать с начала. Безусловно, отматывать до моего детства не станем, но однозначно пожуем время за пару часов до того самого звонка Маргарет. Да, Гаротта таки нажала пару клавиш на мобильном телефоне, перемещаясь по городу, дабы сообщить мне нечто о проблемах и надобности включить телевизор. Замечу, что было утро. Причем утро именно того дня, когда я решил, наконец-таки, отоспаться. Глянув на часы, я успел подметить, что время не ушло слишком далеко с момента моего отправления в кровать - циферблат утверждал, что было лишь восемь с копейками часов утра. Копейки я уже не запомнил, погрузившись в собственные невеселые и медленные мысли. Вообще-то начинавшийся день обещал стать хорошим. Пожалуй, я бы даже заказал за свой счет пиццу всему составу разношерстных истинных с названием Шикзаль. Да, именно сегодня Ридаан Старк мог бы быть добрым Королем. Но судьба почему-то распорядилась совершенно иначе. Видимо, не видать моим подданным пиццы. Не особо торопясь и на ходу доставая из столешницы около входа-выхода оставленные со вчерашнего вечера каким-то слугой бутерброды (на самом деле, в сфере моего личного обслуживания давно пора навести порядок, но я настолько привязался к случайным закускам, забытым совершенно недавно у меня в комнатах, что готов терпеть даже пыль на люстре - только ради этой милой привычки), я вышел в свой кабинет. День к тому времени все еще казался мне добрым и приветливым. Как раз на подходе к любимому дивану я дожевал последний кусочек и улегся на означенный предмет мебели уже в виде волка. В таком поступке была некая тонкая эгоистичная расчетливость, которую не понять простым смертным: в зверином облике лежать на диване и смотреть телевизор было намного удобнее, чем в человечьем. А ведь я уже не раз сообщил, что это был особенный день. Во всех смыслах. Несчастный Sony включился сразу же на одном из правительственных каналов, по которым в это время суток очень любят крутить новости. Обычно эти всплески информации возникают каждые полчаса или пятнадцать минут, в зависимости от степени важности той самой информации. Про вторую часть слов нахтшаттен я забыл досконально, но честно выполнял обязанность, предписанную в первой части. Именно поэтому то, что новости начались не как обычно, в 8.30, а со специальным выпуском в 15 минут, меня слегка заинтриговало. // С чего бы это Маргарет интересоваться ближайшим выпуском новостей? И уж тем более зачем ей заставлять меня смотреть эти разбираловки рода человеческого? // Что я там увидел и как отреагировал гадать не приходится. Уже одна лишь формулировка типа "затрудняются; неизвестны; не ясно; ведется расследование" наводила на нехорошую мысль, что дело наше дрянь. Единственное событие в этом бедламе меня посмешило - "написанная каким-то неопознанным орудием, вероятнее всего, биологического происхождения" фраза. А так, да, пицца откладывается до лучших времен. Дальнейшие мои скитания описать трудно и в основательной толстой книжке. Смысл их сводился до простых и уже привычных операций, а так же до вечной беготни от Маргарет к Маргарет. В отличие от своего горячо любимого брата, я любил самостоятельно носиться по Альдору в компании инквизиторов, и копаться в том дерьме, которое нам подкладывали и подкладывают одержимые. Впрочем, копаться в куче маленьких нелицеприятных кусочков мне как раз не пришлось. Я обошелся разговорами с различными начальниками, которые, по большей своей части, уже давно были в курсе, что с Ридааном лучше не спорить... Маленькими кусочками, которых было действительно много, занялась Черная Королева со своими верными псами. Все это было просто и до боли знакомо, но тревожно. За всей этой ерундой я успел много раз побывать на месте преступления и лично посмотреть, походить, понюхать. Мне откровенно не нравилось все это дело, совершенно не взирая на его банальность. Некрасивое и, одновременно, красочное обещание, что, дескать, смертный час близок, мне здорово заехало по нервам. Нет, господа, страха по этому поводу не было абсолютно. Но волнение и злость были. Годы доказали мне, что за собственную жизнь не стоит бояться, если кто-то вдруг решит меня зарезать на моей же крыше моим же кухонным ножом. Гораздо страшнее, если сейчас по поводу нашего маленького казуса всполошатся зарубежные главы Инквизиции, и дело вынесется на всеобщий совет. Объяснять иногородним оборотням почему вдруг мы регулярно производим зачистку на их территориях, а у самих под носом расчленяют людей и пишут всякую неприличную чухню их же кровью на стенах. Такой случай мог спокойно разрастись в мировой скандал между истинными оборотнями. Оно нам надо? Вот и приходится бегать, рычать на всех, но выкручиваться. К вечеру было решено собраться в Малом зале НИИЭБ. Именно туда я и шел сейчас, шаркая ногами по полу. Пол был немного скользким и всегда этим меня раздражал, по поводу чего я постоянно вел с ним незримый бой: пинал железными носками обуви плитку почем зря. Можно сказать машинально я что-то говорил Наадиру, шедшему рядом. Сейчас я мог позволить себе несколько углубиться в нехорошие мысли и, не концентрируясь на общении с братом, в котором я обычно был предельно внимателен, просто поносил всех, кого вспоминал. Говорил я тихо, все больше себе под нос, изредка поворачивая голову к Белому Королю и что-то особенно экспрессивно сообщая оному. Но в целом всё это было не более, чем банальным выплеском. И, клянусь, именно сейчас я был благодарен своему молчаливому собеседнику, что он просто слушал. Наверное, все же наше родство и проведенные в детстве совместные годы давали свой результат – его молчание и мой бухтеж образовали некий симбиоз, который был особенно важен в такие напряженные дни, как этот. Зал не пустовал, как оказалось. Горящий взгляд Гаротты мог с легкостью прожечь не только шкуру матерых волков, но и свинец толщиной в пару сантиметров, если бы только она сама пожелала. Нахтшаттен вертела в руках ручку и всем своим видом выдавала то, насколько невпопад для нас для всех было это убийство. Притерлись мы к спокойствию и благополучию, пожалуй… В отличие от Наадира и Маргарет, садиться я категорически не собирался. Не имело значения, сколько часов я провел на ногах – оборотни в принципе народ выносливый, а раздраженность имела особенное воздействие на мой и без того бойкий норов. Видимо, играла волчья кровь: Черному Королю в моем лице хотелось ходить взад-вперед, как загнанному в клетку зверю, и обнажать клыки. Пожалуй, будь я внешне сейчас волком, действовал бы именно так, но в облике человека обошелся остановкой и переминанием с ноги на ногу. - Здравствуй, Маргарет, - Реб зашел в Малый Зал первым, привычно сменяя свою отрешенность на легкий интерес. – Как обстоят дела с "непонятным биообъектом"? Я сложил руки на груди и прислонился спиной к косяку двери. На лице появилась ироничная усмешка. Мне тоже было интересно послушать Нахтшаттен: чисто из спортивного интереса, ради ее исключительного женского мнения. Покамест она была среди нас единственной представительницей прекрасного пола и, соответственно, единственной обладательницей такого острого ума. Это следовало признать и оценить.
Garrotte: Явились, не запылились. Не выпуская многострадальную ручку из рук - обычная пластиковая давно бы уже превратилась в мочалку, но эта пока держалась -, нахтшаттен откинулась на стул, чтобы видеть физиономии братцев. Риду, как обычно, вожжа под хвостом не давала сесть, и он, казалось, изображал из себя секьюрити, непонятно только кого от кого защищающего - белого от черной или черную от белого. Последний же с абсолютно невинным видом сидел напротив, и весь его облик излучал традиционное ледяное спокойствие, будто бы и не было этого дурацкого убийства - и за это ей самой хотелось Наадира убить. С особой жестокостью. И написать порцию чего-нибудь гадостного на стенах Исхейма. И оба ждали ее, за исключением краткого приветствия от Реба сохраняя почтительное молчание, словно она была каким-то подчиненным, которого вызвали "для упражнений на ковре" и теперь предлагают исповедаться перед приведением в действие наказания. Что ж, королеве было не впервой брать инициативу в свои руки... - Вообще-то кое-кто не посчитал нужным отчитаться об азиатской командировке, - как бы невзначай обронила она. - Но, конечно же, геополитика может и подождать, если уж всем так хочется услышать мое сверхценное мнение. Итак, то, что "биообъект" - и опустим уже это идиотское словцо! - суть палец одержимого, думаю, очевидно даже для непрофессионала - и размеры, и форма отпечатка, и следы от когтей на штукатурке были отлично видны и на телеэкране, и вживую. Кроме того, он оставил немало отпечатков всех четырех лап в луже крови - но почему-то последняя цепочка их никуда не вела, словно он, как приличный джентльмен, вытер ноги, чтобы не пачкать городские тротуары. Ну, или упорхнул с места происшествия, - Гаррота не без умысла не стала употреблять слово "преступления", -на крылышках. Это, кстати, объяснило бы и тот факт, что никто из моих самых чутьистых криминаториев не смог взять след. Все, что мы имеем в результате - чуть смазанные отпечатки лап. Как можно догадаться, в базе данных по одержимым совпадений нет. Как наши тентатории могли прошляпить одержимого - загадка, за нерешение которой весь отдел уже поплатился и поплатится еще неоднократно, потому как я сегодня не в духе... Впрочем, винить наш отдел было бы некорректно - никто не гарантирует, что он не приехал из той же Азии, где их расплодилось, что твоих китайцев. Нужно обзвонить Альдорский и Стокгольмский аэропорты, узнать у наших представителей на их таможне, не прилетали ли подозрительные личности. Займитесь, кто-нибудь. Еще один небезынтересный факт насчет надписи. Если кто забыл, - на короткий миг прорвалась в ее голосе давно удерживаемая язвительность, но Гаррота быстро овладела собой, - одержимые потому и одержимы, что представляют собой в териоморфе бессловесное животное, которое заинтересовано в поохотиться, пожрать, поспать, поспать одному, - но никак не писать политические неприличности на стене. Либо вдруг среди ликантропов появились гении, либо ему кто-то помог. И лапы вытер тоже. Да еще и подтер "лишние" улики, чтобы мы с вами, господа дознаватели, сейчас топталипсь на месте и давились желчью, - желчь Марго, конечно, в себе не держала, щедро изливая ее в уши царственным братьям. Их не жалко, они и не к такому привыкли. - Что же до содержания надписи, то тут я предлагаю вам самим подумать, что и кто это мог быть. Лично я сомневаюсь, что те, кто это писал, знали, на что шли. Разве что им захотелось меня позлить, - на губы Гарроты наползла хищная улыбка. Это пыточное прозвище ведь к ней все-таки пристало не просто так, и не только за склонность что-нибудь поизучать на хорошенько зафиксированном in vivo, но и за неуемное желание раскатать по камушкам любого, кто пойдет против нее. - Но мне всегда казалось, что фатальные последствия попыток пойти против нас очевидны даже для последних психопатов. Выходит, тому, кто это писал, что-то вскружило голову. Осознание собственной силы и неусекновенности. И вот это уже становится любопытным. И я надеюсь, что мне не надо напоминать вам, что всех участников этой комедии я желаю именно в живом виде. Дабы потолковать по душам. Но отвлечемся от надписи и перейдем непосредственно к трупу. По данным эксплораториев, которых я подключила к аналитической работе по этому делу, жертва ни с кем из наших никогда дел не имела и уж тем более ничего об оборотнях знать не могла. Тем не менее. я бы пока не стала записывать ее в разряд случайных - данных мало, да и тем, что есть, я не верю. Труп был расчленен зубами и когтями одержимого - причем живого одержимого и по своей воле. А я уже была готова подумать обратное, когда обнаружила, что ни один, даже самый маленький кусочек не был проглочен во время разделки. Что опять же наводит на нехорошие мысли, учитывая, что наши "младшенькие" и писать не очень любят, и пожрать, наоборот, любят очень и очень. А тут даже печень не погрыз. Зачем ему тогда это расчленение? Территорию метил, что ли?! Тем более абсурдом представляется то, что ни один из кусков не был оторван от еще живой жертвы. Не было разорвано горло, раздавлен череп или перекушен позвоночник в области шеи - оборотень, похоже, жертву не убивал. Нашел труп и решил оприходовать по-своему? Вот только вопрос, как умер человек, это не снимает. И еще, грыз труп он очень осмотрительно, почти не выделяя слюны - так что выделить его ДНК с места укусов мы тоже пока не смогли - все образцы оказались загрязнены, - перечисление собственных "не знаю" и "не смогла" ее так утомило, что она с выражением "да гори оно все огнем" на лице замолчала. Ей не было стыдно - она делала все, что могла, и никто не мог бы сделать это лучше - просто усталость за день все-таки сказывалась. - Но верхом всего явилось, конечно, что люди умудрились не только найти труп раньше, но и растрезвонить чуть не по всему миру. И если, не дай демиурги, хоть кто-то, знавший о проекте "Ромул", посмотрел новости и сумел сопоставить очевидное... - голос ее совсем потух, и последняя реплика звучала уже не как отчет о проделанном, а жалкая, тихая мольба о помощи. Пусть, в конце концов, и братцы пошевелят задницами. - Я жду ваших конструктивных предложений, - она составила пальцы "домиком" и посмотрела по очереди сначала в вишневые глаза, затем в огненно-медовые.
Naadir: Внимательно наблюдая своеобразную борьбу паркера за своё существование в руках Черной Королевы, одновременно внимая каждому сказанному Гарротой слову, Реб находил текущее положение вещей не более чем забавным. Бесспорно, он не мог отрицать, что проблемы, возникнувшие из-за неизвестного одержимого, за максимально короткий период достигли мирового масштаба. Но и азарт, который охватывал его, когда дела оказывались воистину интересными, Белый Король отрицать также не смог бы. Утром он намеренно недооценил ситуацию, тем самым всецело доверив зачистку места происшествия своим коллегам. Ими же снова был приведен в действие, поржавевший за годы спокойствия, механизм Организации, прорехи которого Реб, пожалуй, знал как никто другой, но за починку и усовершенствование деталей которого браться явно не спешил. Именно это его собственное осознание таковой безалаберности наверняка вынуждало Её Величество представлять на месте пишущего предмета самого Белого Господина, вернувшимся из Азии ещё более отдаленным от неё, чем ранее. И ведь сейчас состояние Маргарет действительно мало заботило Наадира, что было для неё возможно обиднее всего прочего. Покрытые дымкой глаза и вовсе не давали сомнения в том, что ныне Наадир был погружен во внутреннее созерцание: будто путешествуя по лабиринтам своего удивительного мозга, он уже начал решать преставшую перед тремя псевдобогами головоломку - собирал воедино пазл с потерянными элементами, которые им ещё предстоит найти. - Я жду ваших конструктивных предложений, - она составила пальцы "домиком" и посмотрела по очереди сначала в вишневые глаза, затем в огненно-медовые. - Прекрасно, Гаррет, - очень тихо сказал Реб. – А теперь по порядку. Касаемо Азии. Я с уверенностью могу сказать, что ситуация там нормализована до того уровня, до которого она может быть нормализована в странах, где производят и экспортируют наркотики, - он улыбнулся, хоть взгляд его был непроницаем. - Я лично проверил дела всех одержимых, сопоставив характеристику каждого с нынешним положением вещей. Особо опасные из оных, не единожды пытавшиеся навсегда избавиться от ошейника, либо ликвидированы, либо взяты на постоянное наблюдение. С некоторыми я встречался лично и дал понять, что за малейший проступок казематы Инквизиции им обеспечены, - Наадир откинулся на спинку кожаного кресла, закинув руки за голову. - Я также сегодня связывался с тентаториями. По их голосам, состояние ребят было близкое к истерике. Впрочем, как я понял, ты их успела окончательно добить после меня. Вестимо недаром… - Наадир повернул слегка голову в сторону брата. – Рид, будь добр, на правах хозяина, свяжись с Альдорским аэропортом, а там пусть решат эту проблему с нашими стокгольмскими коллегами, - пауза и ожидание рыка со стороны Черного Короля, который на самом деле не нуждался в таких указаниях. Но в данном случае Реб отдавал должное Маргарет, для которой их молчание явно было сегодня не в радость. – Лишь добавлю, что выезд всем азиатским ликантропам временно запрещен, - неожиданно в глазах проступил, обычно им несвойственный, жесткий блеск, жертвой которого, однако, поспешили стать гранатового цвета шторы. - Далее. Дорогая, ты не хуже меня знаешь, что одержимые недалеко ушли от эпилептиков и в порыве ярости трансформированный зверь рвет на куски любого, кто первый попадется на его пути, потом пожирает и убегает. Убежать нашему неизвестному действительно удалось, да только, как ты правильно подметила, не сожрал он ничего. Следовательно, действия этого ликантропа кто-то направлял… Даже я, по правде сказать, смутно представляю симбиоз истинного и одержимого, но в нашем случае такой вариант наиболее логичен, - жесткость во взгляде также неожиданно сменилась лукавством. Шторы были оставлены без внимания, а их роль была незамедлительно отдана Марго. – Или среди ликантропов взаправду появились гении! – Наадир всплеснул своими костлявыми руками, наигранно изобразив на лице изумление. – В остальном… мне нужно увидеть разодранного беднягу, - но прежде чем подняться, он наклонился вперед, на манер Маргариты составляя пальцы "домиком". – Только скажи мне, как случилось так, что убийство произошло на территории Шикзаля, а ваш патруль не нашел мертвое тело первым? Что же вы, нехорошо, - выбив какую-то замысловатую дробь по столу, Реб все же освободил своё место перед Чёрной Королевой. – Касаемо людей, все должно быть улажено к данному моменту. Сложная структура Инквизиции для того и планировалась, чтобы работать ко всему автономно, не требуя нашего постоянного вмешательства, - он положил руки в карманы куртки. – Куда был перенесен труп?
Ridaan: Нет, нет, не вышло, не смогли... Слово за словом из уст Черной Королевы сыпалось и сыпалось бесконечное "не", колкое и горячее. Я не менял своего положения, про себя добавляя ту часть рассказа, которая была только в моей памяти. Говорить? Нет. Это еще пара десятков "не" и лишь редкие галочки около банальных мер предосторожности. Всё. А далее - очередные провалы. Мы свои корабли посадили на мели... Черный Король в моем лице был больше похож на волка, нежели на человека, даже не меняя формы. По старым традициям, я держал себя в ежовых рукавицах, на цепи и в строгом ошейнике, не давая себе ни шанса на срыв. Много лет тишины, изредка нарушаемых разве что мелкими склоками одержимых, представлялись мне ранее крепким основанием для легкого управления ситуацией, а ныне оно все разлетелось, как карточный домик. Нас, управлявших огромной махиной Инквизиции и державших когтями пол мира, взял за горло один лишь случай, один лишь одержимый, внезапно решивший, что истинный вожак не там, где видят другие. Кто-то пошел против нас, дерзко и нахально. Вот она, суть послания. Подорвав всю нашу конспирацию, убийца усмехнулся и скрылся, оставив врагов отстраивать стены заново. Все, случившееся сегодня, пошатнуло прежнее спокойствие, царившее во мне. Медленно, но верно, цивилизованный правитель превращался в того самого вожака банды, коим был много лет назад. Разгоралось нечто черное, нечто злое, нечто потревоженное. Еще до того дня, когда я встретил Гаротту и выкупил "Кеер", до тех мрачных времен, когда одиночка-одержимый грыз каждого, я был вот таким же злым и раздосадованным. Скосив взгляд на брата, я уже знал, что увижу азарт сквозь пелену спокойствия его вишневых глаз, даже некую полуулыбку. Да, безусловно он лучше умел проигрывать одно сражение из тысячи, нежели я. Но такова суть огня - мне привычнее сжигать все на своем пути и любая преграда должна быть разорвана в клочья моими собственными лапами. Смерть каждому, кто встанет на пути разъяренного Ридаана - это знали многие в Альдоре. А на ровне со мной в данной партии стояла Нахтшаттен, усмехающаяся и, как всегда, полная той же энергии. – Рид, будь добр, на правах хозяина, свяжись с Альдорским аэропортом, а там пусть решат эту проблему с нашими стокгольмскими коллегами. Черная туча двинулась, покачнув широкими плечами и издала, как и было положено, гудящий горловой звук неодобрения. Знающие могли бы с уверенностью сказать, что в териоморфе я прижал бы уши к затылку и злобно приподнял верхнюю губу, обнажая клыки. Сейчас же я просто посмотрел на брата желтыми яркими глазами из-под насупленных бровей, и кинул коротко и резковато: - Оговаривать это не стоило твоих усилий, Реб. Черное поле было такого. И верно, что первые ходят белые - пора бы нам, имевшим противоположенную масть, искать свое терпение по полкам прошлого, когда оно было верным атрибутом спокойной сытой жизни. Мы сжимали зубы, мы скалились, но ждали хода. Однако белые и не собирались чинно переставить незначительную пешку... – Только скажи мне, как случилось так, что убийство произошло на территории Шикзаля, а ваш патруль не нашел мертвое тело первым? Что же вы, нехорошо. Случилось так, что несколько предложений до этого, мои ноги решили потоптать полы аккурат возле стола. Взгляд оказался прикованным к той же траектории, руки утонули в глубоких карманах, а я думал. Вся идиллия продолжалась таковой вплоть до нахального заявления Наадира. Именно в этом месте я резко поставил обе руки прямо перед братом на стол ладонями, грубо вмешиваясь в его сладкие речи. - Территория Шикзаля прочесана от и до, даже сверх оного. Леса за пределами Альдора обнюханы по моему личному указанию. Носы отчитывающихся наверняка до сих пор в земле. Как же так случилось, что под носы твоей свиты не попался оборотень без ошейника и чипа, который совершенно очевидно ушел на вашу сторону? - я усмехнулся, как подобало моей хищной натуре. Вес тела опять был отдан в распоряжение ногам. - Сегодня нам еще можно спать спокойно, ибо сегодня же кое-кто из управленцев местных и мировых телекомпаний получили довольно веское предупреждение, чем нынче карается распространение подобной информации. Подобное настигло и редакторов газет. Впрочем, как все это происходит вы знаете не хуже меня. Но есть и интересные заметки: найдены две сверхпрочные колбы, оказавшиеся в мусорном ящике совершенно неподалеку. Они уже отправлены на экспертизу. Кроме того, собраны данные о исчезновении с балконов подворотни возле места преступления - внимание, господа! - женского платья и простыни.
Garrotte: "Гаррет". Этим кратким и чуть искаженным производным от ее имени ее часто называли в годы ее относительной молодости, когда она только-только начинала восхождение к власти рука об руку с ее черным мохнатым зубастым другом, но сейчас под трепещуще-почительное "нахтшаттен Маргарет", "Черная Королева" и прочие более громкие имена эта старая кличка явилась как призрак посреди замка какого-нибудь чопорного английского аристократа. Оно было настолько фамильярным и неуместным, что Марго от неожиданности выронила терзаемую ручку и та с каким-то торжествующим бряканьем очутилась под столом. Делать нечего, пришлось доклад Наадира о ситуации в Азии прослушать, свешиваясь с кресла в поисках беглянки, вслепую шаря по ковру рукой, сдавленно шипя от раздражения и, конечно, наплевав на все приличия. Впрочем, это был вечер тяжелого дня - до приличий ли? - Ну так что, каково твое экспертное мнение, не наших ли восточных оппонентов дело весь этот фарс с трупом? Не знаю, как у гокудо, а вот в восточных конфессиях мусульман, помнится, еще с конца прошлого века принято гадить более сильному сопернику вот в таких вот мелочах, - муркнула она, наконец вынырнув из-под стола и досадливо сдунув непокорную прядь волос, упавшую при этом на глаза. Тон ее голоса был призван изобразить максимальную непосредственность и иронию, но в душе принялся за свою прогрызательную работу маленький червячок очередного беспокойства. Ощущение "упражнения на ковре" почему-то усилилось. Между тем внимание Наадира - и в кои-то веки нахтшаттен почувствовала облегчение - переключилось на братца, и началась обычная перепалка в духе "он первый начал!". Братья, что с них возьмешь - хоть и наступило в последние годы видимое перемирие, их натуру ничто не изменит, и даже сейчас, когда между Черной и Белой половинами ее маленького мирка де-юре царили мир и платоническая любовь, она ни на минуту не переставала искать в их словах второй смысл, двойное дно, в котором - чем черт не шутит - будет лежать хоть маленькая зацепка, ключик к их настоящим мотивам и мыслям. Словно в подтверждение ее недобрых предчувствий, оба брата встали напротив нее - и друг напротив друга - сразу сделав столь привычное и уютное помещение тесным и чуждым. Они стали напоминать обкладки конденсатора - и очень не хотелось оказаться между ними в момент "пробоя". Но куда ж деваться? - Останки, как это ни странно, находятся там, где они и должны быть, в прозекторской, - чтобы из голоса Марго пропали самоуверенность и язвительность, конечно, нужно было нечто пострашнее, чем очередная "сшибка" братцев, которые за полвека перестали быть такой уж экзотикой, - а если ты вконец позабыл о том, что в нашем институте принято работать - и кое-кто, например, патологоанатомы, - именно этим и занимается, то напомню, что специально для них были выделены помещения в четвертом секторе первого подземного яруса. Ты-то туда носу не казал с самой сдачи в эксплуатацию, а мы иногда много интересного в трупах находим. И, кстати, они тем больше могут рассказать, чем свежее, - под конец ее саму захватило чувство развеселого азарта. Но, право же, манера "долго запрягать", появлявшаяся у Реба всякий раз, как он слишком долго приобщался к восточному миру с его совершенно иным темпом жизни, не могла не вызывать у нее толику умиления! - А, да, что там про колбы и прочие окрестности преступления? Были ли найдены хоть какие-нибудь "пальчики" или мы зря платим нашим криминалистам? И хватит искать виноватых, черт вас дери, у нас нет на это времени! Виновна та скотина, которая это сделала, и она должна заплатить за свою дерзость, это все, что вас должно беспокоить! - оставив исследование места преступления на откуп криминаториям, она, конечно, сильно рисковала, ведь принцип "хочешь, чтобы было сделано хорошо - сделай сам" люди придумали неспроста, разорваться ей не получалось, а, что уж там говорить, среди запчастей трупа она чувствовала себя в своей тарелке, чего нельзя сказать обо всех других компонентах работы над делом. Теперь вот незнание некоторых моментов дела сумело раздражить ее достаточно для того, чтобы она, плюнув на иерархию и свое трепетное отношение к душевному благосостоянию королей (все-таки старшая - должна оберегать!), осадила их, вернув на грешную землю. - Я, конечно, искренне сожалею, что отвлекаю вас от столь важных дискуссий, но, может, вы мне лучше объясните, зачем нашему предположительно-одержимому понадобилось, не отходя от места преступления, еще и воровать у людей тряпки? Это, по-моему, даже более бессмысленно, чем все, что у нас сегодня было на повестке, - и только побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в несчастную ручку, могли бы выдать внимательному зрителю, что ей не так уж легко давалось сохранять самообладание в этот нелегкий и уже весьма затянувшийся вечер...
Naadir: В тот момент, когда широкие ладони брата резко соприкоснулись с деревянной поверхностью стола, Наадир и бровью не повел: он ожидал подобной реакции. Реба не волновали оправдания из уст Чёрного Короля, яро пытающегося незамедлительно вывести, начавшее проявляться, пятно на репутации своих чертей, чьи рыла, безусловно, до сих пор копошатся в грязи. Его равным образом не задел и последующий словесный выпад в сторону Опио, очевидно, не делающий чести белым солдатам. - Ты бы лучше не на меня скалился, а занялся тем, о чем тебя попросили, Рид, - бесцветный размеренный голос, Белому Королю свойственный, не соответствовал тому лихорадочному воодушевление, которое, не скрываясь отрешенной пеленой, отражалось в расширившихся глазах. Он встретился с разъяренным взглядом Михаэля и не полуулыбка, а саркастическая ухмылка, жесткая, холодная, непривычная, была оному ответом. - Беспечно выбросить две сверхпрочные колбы неподалеку от места преступления мог только смелый дурак. Или, наоборот, снисходительный. Выясним мы это уже после экспертизы. - Я, конечно, искренне сожалею, что отвлекаю вас от столь важных дискуссий, но, может, вы мне лучше объясните, зачем нашему предположительно-одержимому понадобилось, не отходя от места преступления, еще и воровать у людей тряпки? - Прикрыться ему надо было. Одержимые – народ стеснительный, не правда ли? – пауза. - Мне нужно увидеть труп, - игнорируя оставшиеся без ответа вопросы, Наадир направился к выходу из комнаты Совета. Таким он был, когда, отравленный свинцом, упрямо шагал в свои четырнадцать лет к зданию Брюссельского института, чтобы выпросить у многоуважаемого персонала библиотеки шахматную доску с её фигурками, в тот же день рассыпанными по кафелю, являющимися в бредовом сне под действием медетомидина. Восемь пешек, два коня, два офицера, две ладьи и королева. Белые силуэты на черном мраморе огромного зала и он сам, стоящий босиком в стороне, ощущающий странное покалывание, идущее от самых пяток вверх по позвоночнику к спинному мозгу. Но король не должен бегать босиком. Он, вычурно одетый, должен сидеть на гротескном троне в окружении своих опричников. Верных бесов, сытых бесов. Голоду не следует их торкаться, иначе без промедления свергнут и будут с упоением вытирать свою обувь как о половую тряпку. Потом забудут. Да только босый он и бесы его не обуты.
Ridaan: - Ты бы лучше не на меня скалился, а занялся тем, о чем тебя попросили, Рид - Я не твоя пешка, братец. - весь ответ. Не то, чтобы я этим отказывался от обещанного, но суть, суть. Никто еще не научился приказывать Михаэлю Старку. И даже мой белоснежный брат с замашками совершенно зажравшегося бога не имеет права так нагло улыбаться в мою сторону, как сейчас. Но я не мог разорвать его в клочья по каким-то отстраненным причинам, совершенно противоречащим тем принципам, которые, собственно, позволяли мне рвать в клочья всех прочих. Вот именно поэтому мне пришлось лишь гневно оскалиться и проститься с облюбованным столом, отправившись далее протирать казенные ковры своими тяжелыми берцами. - И хватит искать виноватых, черт вас дери, у нас нет на это времени! Виновна та скотина, которая это сделала, и она должна заплатить за свою дерзость, это все, что вас должно беспокоить! Упуская последующие речи Наадира, я повернул голову к своей Черной Королеве. Она не менялась, сколько бы я не смотрел на нее, и это давало некую уверенность в завтрашнем дне. О чем беспокоиться, покуда за твоими плечами столь жесткая леди, сотканная из черного мрамора? Верно говорят, верно, что за плечами любого Великого стоит великая женщина. И Гарротта, несомненно, была таковой. Я любил ее по-своему, намного прочнее и сильнее, чем единственного родственника - родного брата. Этой царственной волчице я бы, без колебаний, доверил бы весь Шикзаль, но... Разве не это делал я ежедневно? И пусть толкуют глупые пешки, что Королева моя не более, чем любовница. Мы-то знаем правду, и правда та сильнее и тверже, чем их похотливые сплетни... А между тем: - Прикрыться ему надо было. Одержимые – народ стеснительный, не правда ли? Мне нужно увидеть труп - Забавно, что наш убийца, видимо, хорошенькая одержимая... Ничего, мы с этим разберемся. - говорил я, как положено, негромко и больше про себя, но не обделив присутствующих взглядом ярких желтых глаз. Не стоило ради каких-то мыслей уходить далеко от любимых привычек. А ведь одной из них была прожигание невидимой дырки в спине Белого Короля, и тут я, разумеется, последовал устоявшимся ритуалам. - Иди и видь! А я насмотрелся. На сем, наконец-то, Черный Король отодвинул тяжелый красивый стул и вальяжно опустился в него. Мне не было повода лишний раз спешить за своим высокомерным отражением с кривого зеркала. Не та сегодня ночь, чтобы Черный Король мотался по всем шахматным клеткам, лишь бы не отойти на шаг от брата. Нет. Нынче - я позволю себе упустить прострационные речи одного псевдобога и останусь здесь, среди ковров, яркого света и тяжелых гранатовых штор. Положив левую руку на подлокотник, я быстро, крутя в кисти, вытащил из кармана мобильный телефон - или его скромное подобие? - и быстрым движением обозначил для машинки свое желание прозвониться кому-то из глав альдоровского аэропорта. К тому времени, кстати сказать, в зале не осталось ни Черной Королевы, ни моего милого брата. Я еще мог слышать их отдаленные шаги по коридору и дыхание Маргарет, бывшее на порядок более слышимым, чем равномерное дыхание Реба. Но я не обращал на это внимание, ожидая ответа с того конца линии. И он, безусловно, последовал. Разговор был краток, но наполнен хорошими и яркими моментами бешенства. Мне не всегда нравилось общаться с местными управленцами аэропорта, таже с теми, кто являлся истинным оборотнем и жил хорошо исключительно благодаря моим стараниям и нуждам устроить оного на данном месте - для легкости управления. Давно, очень давно, меня вдохновляла и разжигала та незримая связь с небом, которой я добился. И, поверьте, я был одним из немногих истинных, кто оторвал свои четыре от земли. Небо. Что мы, волки, знаем о нем? Существа, созданные из плоти и крови ползающих, никогда не пробовавшие летать. Мы стали сильнейшими на земли созданиями. Кто, как не оборотни, плетут свои сети за спиной слепых людей? Не грозит нам смерть от пули, от ранений и болезней. Но мы ничтожны, когда запрокидываем голову... Ведь в нас осталась та незримая и дикая тяга выть на луну, разрываясь от невозможности коснуться ее сухими подушечками лап. И мы - воем. И перед огромным пространством, намного большим, чем вся наша пресловутая власть, мы - пылинки, как те самые люди, коих мы так вдохновенно обошли. Летать - не нам. Душа - не нам. Мы не умеем взлететь так, как взлетают порой птицы, и не покорить кряжистых обрывов облаков тем, кто сурово ползет по своей давно переваренной кем-то земле... - ...а я тебе говорю: у нас чрезвычайная ситуация! Сейчас же шли мне полный отчет по всем оборотням, прилетавшим и улетавшим! Нет... Да... Очень хочешь на опыты? Я распрощался с телефоном, аккуратно кладя его на место, тяжело вздохнув и прикрывая глаза. Сухие пальцы начали тереть переносицу в том месте, где у меня имелась небольшая горбинка. Я думал, насупив брови и чуть откинувшись на стуле. А потом - встал. Резко, оттолкнув оный и без особого энтузиазма смотря на дверь. Впрочем, отсутствие желания ничуть не мешало мне быстрыми тяжелыми шагами двигаться по коридору, гремя обувью.
Garrotte: "Куда еще?" - назрел в голове нахтшаттен умоляющий вопрос. Ответ был налицо, представленный без лишних комментариев удаляющейся спиной Наадира. Желание написать какую-нибудь гадость на стенах Исхейма усилилось настолько, что у королевы аж "в зобу дыханье сперло", и вместо того, чтобы закономерным "Стой, мерзавец!" вернуть гада на место, она устремилась следом. Нет, конечно, приходилось ей в жизни переживать и более унизительные моменты, чем бег вприпрыжку за широким шагом белого, который и не подумал сбавить темпа, подстраиваясь для удобства леди, но приятных эмоций у нее в запасе и так осталось мало, так что нахтшаттен хоть и ничего не говорила, изображая глубокую обиду, но при том, ничуть не сдерживаясь, рычала, наплевав на то, что человеческое горло не могло этого делать так раскатисто и убедительно, как того бы хотелось. Говоря начистоту, оснований вот так вот бежать за ним у нее не было никаких. Если рассуждать логически, надо было остаться в своем кресле, и, возпользовавшись кратким мигом уединения, рухнуть головой Риду на колени, зажмурив глаза, уставшие за весь день буравить взглядом этот несносный мир, а потом подождать, пока Реб вернется ни с чем. Если только экстрасенсорных способностей у него не было, вряд ли он бы сумел что-то добавить в уже имевшийся протокол, какого бы высокого мнения он ни был о собственных мозгах, но... Но, увы, Гаррота тоже была о нем мнения не столь уж низкого. И оставалась где-то на задворках ее души слепая вера, что придет сейчас белоснежный рыцарь в сияющих доспехах, ну или на худой конец в сияющей шерсти, и сотворит чудо, расставив в этой круговерти все точки над "йот" и вернув ей бразды правления над собственной жизнью, которых королеве так не хватало. Или ей просто самой было любопытно взглянуть на разочарованную мину Наадира, когда он лично убедится, что "ничего нового уже не найти" значит именно "ничего"?.. Прозекторская, как всегда, встретила их мертвенно-белым светом ртутных ламп и запахом дезинфекции, шибанув чувствительный нос оборотницы так, что на глаза навернулись слезы. К этому и в тысячный раз невозможно было привыкнуть. С того момента, как она отсюда ушла, ничего не изменилось: из мусорного бачка наполовину свисали ее перчатки, части тела были тщательно пронумерованы и разложены по столу, мягко сиял невыключенный компьютер, в который заносился протокол вскрытия, да мигала лампочка видеокамеры. Только ее команда отсутствовала на рабочем месте, видимо, гоняя чай в одном из соседних помещений, уже отчаявшись на ночь глядя выдать по этому делу что-то путное. И в этом она не могла их винить. - Господь, яви мне чудо! - проворчала она, демонстративно скрестив руки на груди и привалившись к стене, даже не отходя далеко от входной двери.
Naadir: Опиум. Однажды поддавшись искушению принять его в свою жизнь, вы обнаружите, что на деле нет друга милее и желанней. Не каждый день во всем рое мелочных проблем и угнетений удается потерять себя, уйти от всевозможных вариантов реальности, но благодаря этому живому наркотику своеобразный побег всё же имеет место быть. Немыслимый покой, удовлетворенность от жизни охватывают и уносят сквозь время и пространство каждый раз при контакте с ним. Вы ни о чем не думаете, ничего не желаете, будто являясь одной из тех метафизических частиц вакуума, не позволяющих наверняка говорить об абсолютной пустоте. Лишь подразумевать и продолжать ничего не желать. Признание данного нонсенса и станет главным шагом на пути к зависимости, которая, оскалив пасть, взберется к вам на плечо, царапая когтями, и обернет вокруг вашего тела цепь из оцинкованной стали, медленно натягивая ёё, предвкушая как одновременно разломятся с хрустом все кости позвоночника. Как правило, больший процент принимающих опиум и его производные, всячески игнорирует данную тварь, которая лишь берет, ничего не отдавая взамен, как ребенок у матери, с каждым новым днем и новой дозой прибавляет в весе, тянет на себя звенья и феерически шепчет на ухо, поглаживая по голове, что защититься от неблагоприятного мира она поможет. Обязательно поможет. Но как только даст о себе знать нехватка средств, умений и терпения, она начнет пожирать своего бестолкового родителя живьем, предварительно восторженно сломив ему хребет. Стало быть, прикрываясь заслуженным званием дарящего наслаждение, извивающимися нитями серебристого дыма, белым ореолом, недозревшим цветком, яд в любом случае остается ядом. И также как под его шелковыми простынями скрываемое зло томится в слабостях человеческих, всячески тянущихся в пучину безвольности и отчаяния, так под хладнокровностью Белого Короля затаилось недремлющее состояние его натуры, однажды способствующее ступить на путь к своему свинцовому трону. Имя ему – одержимость. Впадая в данное состояние, Реб Наадир Старк, без свойственному ему благодушия, мог купаться в багровых реках, собственноручно делать их таковыми, строить мосты из эндоскелетов врагов, а после сжигать их, вышагивая босым по пеплу и золе, набирая полные легкие воздуха, пропахшего дешевым растворимым кофе, кровью и гнилыми водорослями... Над Брюсселем занимался дождливый рассвет. За окном слабым шелестом листвы, темно-зеленой и от того какой-то мрачной, отзывались деревья. Заживаемые раны под бинтами не давали уснуть. Он вновь поссорился с отцом, о чем напоминал дополнительный синяк на бледном лице. Мало ему свежего шрама на левой щеке от клыков одного черного хама, пребывавшего второй день по его, наадировской вине в глубоком забытье. Как бы то ни было, за оболочкой воздвигнутой отрешенности Реба не находился стыд. Совесть же была отнюдь не чиста, но спокойна. Взяв из плетенной корзинки, стоявшей на подоконнике, бледно-зеленое яблоко, Наадир, одетый в черную выцветшую футболку и потертые джинсы, босиком вышел на балкон. Мелкие капли моросящего дождя неприятно оседали на кожу, просачивались сквозь одежду и бинты. Яблоко оказалось сочным и кисло-сладким на вкус. Он, облокотившись на железную скользкую перегородку, окинул взором, ставшие родными за эти пять лет, улицы и переулки, сонных редких прохожих, медленно идущих под натянутыми перепонками зонтов, собак на поводках и бродячих кошек. Он знал, что вернется сюда ещё не раз. Вместе с тем, ощущение скорого отъезда, подтверждаемое лежащим во внутреннем кармане спортивной сумки билетом на поезд, подбадривало. Ожидание новых дорог, запахов и канонад звуков вдохновляли. Ни больше ни меньше: Наадир не имел за собой привычки в красках представлять свое будущее, купаться в воображаемых чувствах. Он предпочитал полноценно жить "здесь" и "сейчас", в то же время, набрасывая на грядущее схему действий, не отступаясь, следуя намеченному результату. Липкий яблочный сок потек по подбородку, отчего пришлось умываться дождевой прохладной водой. И на границе между отвращением и удовольствием от этой процедуры Наадир сожалел лишь об одном – отсутствии сигарет. Ему не хватало горького табачного запаха и сизого извивающегося дыма, чтобы кощунственно смешать осеннюю свежесть начала сентября с грязным сигаретным воздухом. Внутри комнаты, в той теплой духоте, послышались сконфуженные движения, а после шорох отбрасываемого в сторону пледа. Пробуждение, значит. Огрызок от яблока был брошен куда-то вниз на мокрую землю, на радость червям. Реб зашел внутрь, до конца не закрыв балконную дверь. Вестимо, чтобы воздух спертым не был. - Брат, ты такой же идиот, как и наш знакомый *larvatus, убивший мать. Только у него состояние одержимости - удел физиологии, а у тебя души, - приподнявшись на локтях, юных лет Михаэль Ридаан Старк зло взирал на близнеца. Оный с отсутствующей миной на морде лица расположился на полу, опершись спиной о кровать, на которой и валялся в бессознательном состоянии до своего сакраментального пробуждения сам Ридаан. - Я в курсе, - Наадир согнул в колене правую ногу, притянув к себе, обняв своими костлявыми руками. У Михаэля на такой жест его чудесной противоположности сложилось впечатление, что брат смущен. Но его злорадство по этому поводу так и не было озвучено. - Конечно, - произнес Михаэль с хрипловатым присвистом на выдохе. – Между прочим, ты меня чуть ли не убил, - каким-то потусторонним голосом он начал констатировать очевидное, смиряясь со своим положением, чувствуя как нечто внутри сковывает его, не позволяя сорваться. Поздно. Он проиграл. - Но я тебя и спас, - к обоюдному сожалению, крыть было нечем. "И все-таки, Наадир, ты одержимый идиот" – смог бы, резко обняв за плечи, притянув поближе к себе, прошептать ему на ухо ныне Черный Король, вложив в эти слова всю свою странную жесткую родственную любовь, если бы сейчас оказался на месте Маргарет. А Наадир не стал бы, как и прежде, спорить, вопреки теперешнему порой покровительскому тону Ридаана. Потому, что – я не твоя пешка, братец – не взирая на то, что Черный Король уже давно успел отыграться за свой тонкий шрам на шее, как и доказать, что одержимость близнеца, которая, не стесняясь, берет каждый раз бразды правления над апатией по части реализации будоражащих воображение идей и достижения поставленных целей, - исключительно их общее наказание, неприятный осадок у него остался. Но Ридаан больше не мог винить в этом белого идиота. Ведь с реваншем пришло и осознание того, что, возможно, брат таким родился. *** В огромном секционном зале с его специфическими запахами, на фоне холодного кафеля, фаянсовых раковин для мытья рук, массивных специальных столов из нержавейки, разделенный на 324 кусочка труп выглядел донельзя гармонично. Реб не обладал склонностью романтизировать окружающую его действительность, поэтому он прагматично отметил про себя, что в прозекторской он предпочитает бывать как можно реже. Все же с делами по части хладных тел до сих пор прекрасно справлялись Гаррота и ёё верная команда патологоанатомов. Ему же престало работать с живым материалом. - Господь, яви мне чудо! - проворчала она, демонстративно скрестив руки на груди и привалившись к стене, даже не отходя далеко от входной двери. - Пожалуй, Господь в этой ситуации обойдется без чудес, - повернувшись своим ликом к Черной Королевне, Наадир, приподняв брови, развел руками. Лихорадочный взгляд темных глаз можно было бы смело назвать неуместным в подобного рода ситуации. Когда он был направлен на человеческие остатки, в особенности: могло сложиться впечатление, что Белый Король готов разом собрать все эти пронумерованные куски и отнести устраивать несбывшуюся в свое время кормежку нарушителю спокойствия. Не столь из-за ажиотажа, который поднял неизвестный во всем мире (досада то какая), сколь из-за банальной любви к порядку. – Ибо я не верю в Бога, а он не посылает просветлений еретикам, - уделив должную долю внимания непосредственно "разорванному бедняге", Наадир уверено направился изучать протокол вскрытия. – Ты же не против навестить Исхейм, Марго? – буднично поинтересовался он, не отрываясь от монитора компьютера, все равно что предлагая зайти в гости на кофе после обыкновенного, муторного рабочего дня, без всяких нелицеприятных происшествий. *** Единожды прочитав протокол, Белому Королю более не требовалось возвращаться к его содержанию. Поэтому, выключив дисплей, он безмятежно подошел к Её Величеству, напряженно ожидающей около входа его умозаключений. - Пойдем, нахтшаттен, мои драгоценные выводы ты ещё успеешь услышать, - сказал он удивительно мягко, извиняющиеся улыбаясь. За свое хладнокровие, азарт и широкий шаг. За несвоевременный атеизм и вычурные речи накануне. – Рид уже наверняка заждался, - и он, учтиво взяв Черную Королеву под руку, повел её к выходу из НИИЭБ. Схема последующих действий тем временем была в процессе своего создания, а на худом, но красивом лице с поразительной остротой горели вишневого цвета глаза. *lavratus (лат.) - одержимый
Garrotte: Какое разочарование. Обманутые ожидания заставили ее лишь пару раз открыть и захлопнуть рот, словно ее вдруг одолела дыхательная недостаточность. Ладно, не явил чуда - так хоть бы набрался смелости признаться в собственной некомпетентности! Так нет же, изображает из себя жадного до своих секретов гения! Должно быть, все отношение Марго к происходящему вообще и к поведению Белого Господина в частности, вполне емко характеризуемое одним-единственным, но достаточно неприличным словом, отразилось в полной мере на ее лице, хоть она уже почти битое столетие потратила на попытки хоть немного контролировать свои эмоции и артикуляцию. Без толку, конечно. Наверное, оно и к лучшему, что дело происходило ночью, и большинство коридоров из соображений экономии освещались лишь парочкой диодов на пролет, достаточных лишь для того, чтобы определить направление движения, - иначе камеры наблюдения запечатлели бы, с какой самоотдачей нахтшаттен сейчас нарушала всю мыслимую и немыслимую субординацию, корча прямо за спиной монарха морды из серии "Я убью тебя, скотина!". Да будут прокляты все их дурацкие игры! Впрочем, в настоящий момент Ребу, который сейчас волок ее в сторону выхода с невозмутимостью и почтительностью грейдера, все ее ужимки и прыжки не доставили бы никаких неудобств, поэтому вслух она ничего не произносила, кроме крика "Ребята, я пока отлучусь!", брошенного в пустоту в надежде, что ребята-судмедэксперты поймут ее правильно и воспользуются моментом, чтобы урвать блаженные пару часов сна. Что-то ей подсказывало, что их услуги в ближайшее время будут ей нужны все чаще и чаще... Они успели миновать весь первый ярус, дождаться лифта, подняться на нем на первый надземный этаж и пройти почти до самого холла, когда Маргарет наконец перестала дуться на то, что ее тащат, аки тряпку, и зашагала вровень с несвоим королем, задумчиво глядя в сторону и нервно покусывая нижнюю губу. - Ладно уж, пусть будет Исхейм, - произнесла она наконец чуть севшим голосом уже на самой проходной, принимая из рук не в меру учтивого охранника, решившего поизображать из себя портье, свой плащ, - я тогда отпущу своего водителя и воспользуюсь твоими транспортными услугами, ты ведь не против? - и, не дожидаясь положительного ответа, она набрала номер на неярко засветившемся экране телефона. Номер по-прежнему отображался под записью "Аллан", хотя человек, которого так звали, давно уже не служил ей. Более того, совсем недавно, всего-то пять лет назад, она получила известие из Нормандии о том, что он благополучно скончался на восемьдесят седьмом году жизни в своем уютном одиноком домике, купленном ему в дар за долгие годы безупречной службы. Неплохо, конечно, для человека, но нахтшаттен почему-то не оставляло впечатление, что многими непрожитыми годами отмеренного ему века он был обязан именно нелегкой службе. Люди, окружавшие ее когда-то в самом начале ее пути, уходили один за другим, а новым она уже привыкла не доверять. Сейчас "Алланом" работал уже четвертый водитель - все до одного истинные или одержимые, набранные из не прошедших вступительные испытания "недоинквизиторов" или одержимых на нестрогом учете, и нахзтшаттен даже не могла припомнить, как его звали. Вот так она и образуется - пропасть между богами и их паствой, неизбежно приводящая к краху первых. Скрипнула тяжелая деревянная дверь - еще один "пунктик" королевы, она считала, что двери в храмы науки всегда должны быть высокими, деревянными и тяжелыми, украшенными вычурной ковкой, даже если за ними начинается весьма современно обставленный холл, - и в воздухе резко запахло сыростью и холодом, в изобилии поставляемыми близостью моря. По спине нахтшаттен пробежала волна дрожи, приводящая в чувство и заставляющая взбодриться и отринуть уныние. Подъездная дорожка была пуста - кадиллак королевы, припаркованный здесь ранее, уже успел отправиться в гараж, а транспорта королей не было видно, - и два фонаря по бокам от крыльца в неравной борьбе с преддождевой ночной темнотой выхватывали лишь пустую асфальтовую площадку да кусок неухоженного газона. Неожиданно яркий, даже бешеный взгляд ее спутника, казалось, обжигал спину, заставляя чувствовать себя не слишком уютно, даже несмотря на соображение, что Реб ей в сыновья годился, особенно по человеческим стандартам, и уж в поединке по лихорадочному блеску глаз точно не выдержал бы с ней конкуренции... Что поделать, старые противостояния не дают о себе забыть, и потому нахтшаттен все равно опасалась. Как, впрочем, всех и всегда. - Рид?.. - чуть неуверенно спросила она у безмолвствующих фонарей, по привычке, доставшейся от другого тела, пытаясь поводить ушами. Ей почему-то казалось, что он будет ждать их здесь.
Рачана Ануджа: - Нахтшаттен! - конечно, не красиво влетать на совещание высших сил с криком и без стука, но на этот раз новости стоили того... Зал был пуст. На столе одиноко лежала забытая ручка. Рачана набрала воздух в легкие для гневной тирады в адрес чересчур длинных коридоров и чересчур поспешных псевдобогов, но тут в коридоре послышался мужской голос и шаги. Рачана выбежала обратно в коридор. В десяти шагах от двери стоял водитель Маргарет и убирал в карман сотовый. - Алан, вы не знаете, где сейчас Марго? - кажется, она что-то не то сказала, потому что лицо охранника перекосило так, как будто его накормили... Даже не лимоном, лимонной кислотой. Тем не менее он что-то пробурчал по поводу того, что ее величество собирались куда-то там ехать не на личном транспорте. Пришлось рвать когти к выходу из храма науки. Вот и выход. Дверь... Темный силуэт на фоне фонарей, который он узнала бы из миллиона... - Нахтшаттен! - вырвался вздох облегчения. Успела!
Garrotte: Первым ее желанием было прянуть ушами и может быть даже поджать хвост - вдруг напавшая с тыла нечисть его откусит. Но истинный на то и истинный, что не ведает промежуточных состояний, и потому внешне нахтшаттен не отреагировала на неожиданные вопли сзади вообще никак. Разве что волоски непроизвольно поднялись на загривке даже несмотря на человеческую ипостась - но кто же увидит? Такие вопли от подчиненного не сулят добро. Их источники должны бояться заговорить первыми, еще лучше - часами обивать пороги приемных, не решаясь зайти. А если вот так орут, не стесняясь неурочного времени и вовышающейся неподалеку громадины Реба, значит, случилось что-то действительно страшное. На секунду показалось даже, что сейчас из стылой сырой ночной темноты на нее выпрыгнет разъяренный одержимый, которого не остановит даже готовый на все ради защиты ближней своей (ну, можно же помечтать!) Наадир, и "смертный час" Инквизиции окажется куда ближе, чем ей думалось... Поборов малодушие, Марго обернулась и облегченно выдохнула. Всего лишь Ануджа. Ей можно было. Более того, ей даже можно было не вскакивать со стола, на котором сидела, при виде обожаемого ферзя Рида, а также не соблюдать ряд прочих негласных правил субординации. Но предчувствие чего-то нехорошего все равно свербило между лопаток, что, однако, не помешало кинуть извиняющийся взгляд на Реба и благожелательный - на красную волчицу, которая в данный момент предстала ее глазам в виде симпатичной человеческой полукровки. И что такого важного могло втемяшиться в голову архивариусу? Особенно на ночь глядя? Кофе в благожелательной обстановке в Исхейме, кажется, откладывался. - Только желательно быстро, Раш, - промурлыкала она своим дежурным, ровно-обворожительным тоном, в котором не было места обуревавшим ее иррациональным осмнениям и страхам. Все-таки было в ней и ее отделе что-то такое потустороннее, Маргарет не была даже уверена, знает ли "ромулианка" о произошедшем в городе кавардаке - с нее сталось бы зарыться носом в свои бумаги и все пропустить. Впрочем, ее профессиональных качеств это ничуть не умоляло, а скорее даже наоборот...
Рачана Ануджа: - Нахтшаттен, - уже спокойнее повторила Рачана с коротким поклоном. Иногда все-таки полезно вспомнить о субординации. Еще один поклон-кивок в сторону фигуры белого короля. - У меня важные новости. Судя по выражению лиц монархов, будь на месте Рачаны кто-нибудь попроще и позаменимее, его за такую фразу уже растерзали бы на месте. Девушка вспомнила слышанные обрывки разговоров про какое-то убийство... Но это все не важно. - Нам удалось частично восстановить и расшифровать документы, найденные в ходе последней поездки на старую базу. И нам попалась одна очень интересная папочка. К сожалению, часть ее обгорела, но тем не менее, даже оставшееся представляет для нас огромный интерес, - она перевела дух, удостоверяясь, что заинтересовала слушателей своих и перешла к делу. - Мы обнаружили рукописные протоколы опыта, проводившегося в последние месяцы существования проекта, - еще одна пауза. - Опыт был по выведению третьего поколения оборотней. - о, давно она не видела на лице Гарроты удивления. Но новость того стоила. - К сожалению, по тем обрывочным данным, что нам удалось выжать из протокола, нельзя судить, были ли они успешны. Поэтому я прошу вас распорядиться об отправке еще одной экспедиции, и как можно скорее.
полная версия страницы