Форум » Wrong time wrong place » [25.03.2056] - Флэш и без пяти двенадцать » Ответить
[25.03.2056] - Флэш и без пяти двенадцать
Nicole: • Место событий: Дом А. А. Берси, расположенный в глубине территорий Опио. [quote]Небольшой частный дом, обнесенным высоким, выше человеческого роста, забором. Само по себе жилище Олафа не большое (налог на территорию в Швеции домтиг астрономической суммы), но удобное. Всего в доме два этажа, один из которых полность отдан для комнат общего пользования, вроде гостинной, прихожей и столовой. А второй - это уже территория исключительно Берси: две спальни, личный кабинет и сан. узел. Комнаты небольшие, в них помещается только необходимая мебель, без излишеств: если это столовая, то там будет длинный массивный стол и восемь жестких стульев с прямой спинкой, если это прихожая, то ничего кроме стойки для обуви и крючков для одежды вы не найдете... суть уловили. Над дизайном работали мастера, так что весь дом выдержан в едином духе, который можно было бы назвать смесью барокко и неоготики: тяжелая, массивная мебель, обои темных тонов, в сочетании с бронзовыми и золотыми цветами, паркет, не прикрытый ковром... Но при видимой простоте, буквально каждая вещь заявляет в голос "Дорого!". На себе Олаф не экономит, а подобный дом только еще раз напомнит гостям, птицей какого полета является Александр.[/quote] • Время: где-то между 21:00 и 00:00 • Задействованные персонажи: Olaf, Nicole • Краткое описание: прошло два дня спустя появление Николь Дюкро с сыном в доме Олафа, вряд ли двое бывших супругов даже разговаривали, встречаясь лишь изредка за трапезой, что можно было объяснить постоянной занятостью Александра на работе. Придя домой уже поздним вечером, Александр застает Николь, только уложившую своего отпрыска спать, в одиночестве распивавшую бутылку отличного вина и потягивая сладкие сигареты. Пара неохотных бокалов развязала языки обоим, словно бы старым армейским приятелям. Полупустая бутылка вина, темная комната, покер на полу возле горящего камина...
Ответов - 33, стр:
1 2 3 All
Olaf: эпиграф отыгрыша: Вини меня, вини вино, вини кого угодно, Нам было все равно, хоть и немного неудобно. Сейчас не модно романтиком быть Но я готов с тобой всю жизнь прожить,хоть ты Беспощадная сука, стерва, Беспрестанно мне треплет нервы, Я убью её когда-нибудь, наверное Я убью её, люблю её, убью её. (с)Ден Петров "Беспощадная сука, стерва" - Иииииии.... я снова выиграл, - Олаф медленным картинным жестом открыл карты, на глянцевой поверхности тут же затанцевали нервные отблески пламени, бушевавшего в камине. В комнате было чрезвычайно тепло, даже жарко и сильно накурено. От чего создавалось сюрреалистическое ощущеие скрадывания пространства и реальности, будто пара находилась не дома в Швецарии, посреди неувереной скандинавской весны, не приносящий оттепели, а в Преисподней. Мужчина сидел, опершись спиной на ножку любимого кресла, поджав под себя по-турецки ноги и чуть подавшись вперед. Пламя бросало свет на его обнаженный торс, делая подтянутую фигуру оборотня чуть более притягательной, чем оно должно быть, перекатывалось по широким покатым плечам, гладила густые растрепанные волосы и терялось в темных глазах Берси. - Фул чертов хаус! Ники? Это была улыбка сильного, уверенного человека, победителя. Александр ничуть не заботился о том, что наверху, а не в параллельноц вселенной ,спит ребенок, и разбудить его не так у жи сложно. В кои-то веки Алекс просто получал удовольствие от жизни, вдыхал запах знакомых шоколадных сигарет, которые так любит его бывшая жена, глотал теплое, терпкое вино и со всей страстью души предавался азартным играм на раздевание. Вот он - выходной, вот оно - счастье. Мужчина бросил карты к ногам Николь, как рыцарь бросает к стопам возлюбленной трофеи, потянулся, разминая затекшие конечности и сделал большой глоток вина. Он был уверен ,что победил... - У что там у нас?
Nicole: Пожалуй, Ники не знала еще одного человека так часто выигрывающего у нее в картах, кроме своего бывшего мужа. Второй бывший муж дай Бог в шашки сыграет, да и то без особого азарта, но вот сама Ники была азартна до мозга костей: играй они на ее любимые драгоценности, на интерес или же на раздевание, - ей важно выиграть всегда, быть победительницей, но этому человеку она проигрывала. И проигрывала с еще большей неохотой чем кому-либо другому. Покер на раздевание - нечто похожее на секс, но без самого секса. Не владея собой, Ники невольно не раз засматривалась мышцами своего бывшего супруга, парой партией раньше сняв с него футболку внезапным каре. Он всегда был сексуален, а когда она была пьяна, то казался сексуальным и желанным вдвойне. - Черт возьми, два подряд?! - в гневе выпалила Ники, буквально кинув вперед свои карты со стритом. - Я никогда не знала как ты это делаешь, но клянусь, если однажды найду у тебя в рукаве пару тузов... - фыркнула женщина, наблюдая за явно довольной физиономией мужчины. Рядом с ним уже покоились ее модные туфли, ушедшие в банк Олафа партией раньше. Что же... Потушив остаток сигареты, женщина встала на колени и нарочито медленно, словно растягивает удовольствие от созерцания, стала расстегивать пуговицы на тонкой синей в полоску рубашке. Одна пуговица, две, три... Она походила на стриптизершу, с таким упоением выполнявшую работу. И вот наконец последняя пуговица и ткань соскользнула с плеч, оставив Ники в одном нижнем белье черного цвета, которое Олаф еще никогда не видел на ней. На женщине разве что оставалась еще юбка. Не под кайфом, пьяна и сексуальна. - Но не смей возбуждаться, - прищурилась Николь и одним жестом отправила рубашку в лицо Алекса. Пожалуй, что для этого вечера одной возбужденной видом мужа Николь было достаточно. Иначе она за себя не отвечает.
Olaf: - Та-да-да-тадам-та... - пропел всем известную мелоидию Джо Коккера Олаф чуть подавшись назад, когда Николь начала растегивать вторую пуговицу блузки. И прежде чем перстрая ткань коснулась его лица, выставил раскрытую ладонь. Рубашка безвольно ударилась об эту преграду и опала на колени инквизитора ,после чего была оправлена за спину оно небрежным движением. - Особенно из рукава! - парировал угрозу бывшей жены Берси, вытягивая руки вверх, разминая затекшие плечи и позвоничник. А заодно демонстрируя абсолютно голый торст. Не без задней мысли... На самом деле, до шутливого женского "не смей" Саша даже и не думал, но Дюкро подала ему отличную идею. - Зато тебе везет в любви, если тебя это утешит. И вообще, у тебя еще есть шанс отыграться, так что не ной и сдавай. А сам тем временем инквизитор наполних еще раз их бокалы. Кстати, вино-то заканчивалось и нужно было искать альтернативу. Дома был подарочный бренди и много водка. Кажется, ни то, ни то не прокатывает в данной ситуации... Александ в задумчивости покачал головой, рассматривая небольшую горку его одежды за спиной Николь: рубашка-поло, ботинки, наручные часы...и все. Его трофеи были более внушительными. Мужчина перевел взгляд на Николь и забыл выдохнуть, залюбовавшись уже подзабытими формами... Ну как тут не возбуждаться?!
Nicole: - Сдаю, сдаю... - проворчала женщина и подобрав карты в одну колоду сделала над ними несколько пьяных и неуверенных пасов, предположительно тасуя. Наколдовать бы себе роял-флеш... - ее взгляд упал на Александра. - Да снять бы с него остаток одежды... Из-под густой челки она вдруг встретилась с Сашей глазами. - В любви? Да чтоб ты знал о моей любви, - прорычала она практически бесшумно и отпила немного вина из своего бокала, смакуя последние остатки этого прекрасного напитка. Карты были сданы, хотя женщина буквально не отрывала взгляда от полуобнаженного тела бывшего супруга, вспоминая словно замедленной съемки буквально порнографические моменты их интимной жизни, даже неосознанно прикусывая губу и мысленно уже раздевая Александра. Этот вечер был просто пропитан алкоголем, сигаретами и легким возбуждением, тонко звенящим между бывшей парой. Карты были сданы, Ники непринужденно заглянула за их рубашки и не выразила никакую эмоцию. Хотя как посмотреть. - Готов выиграть? - женщина демонстративно расстегнула молнию на своей юбке, буквально давая разглядеть нижнее белье. Притупить бдительность? Заставить забыться? В обычном случае может так бы оно и было, но сейчас Ники отчаянно хотелось издеваться и изводить Алекса, словно до этого она мало поиздевалась над ним.
Olaf: Как же соблазнительно она блефует! Олаф даже не глядя в свои карты уже понял, что сейчас будет его очередь разоблачаться. Уж очень довольной выглядела Николь, а потому вдвойне притягательной. Алекс улыбался. Он небрежно потянулся к женщине, небрежно коснулся ее запястья, а потом просто вытащил из ее пальцев недокуренную сигарету с пряным ароматом то ли вишни, то ли шоколада, глубоко затянулся, медленно выпуская серый дым через нос. И уже только после этго приподнял уголки карти, заглядывая в свое "послание Фортуны". В этот раз госпожа Удача решила выяснить отношения со своим неверным поклонником ,потому как прислала пару и смутное обещание фул-хаус, которому Олаф почему-то не верил. - Разумеется, - пожал плечами мужчина и медленно расстегнул пуговицу джинсов, потеребил молнию. Небольшой глоток вина смешанный с тригоршней сладкого дыма. И сводящие с ума блики огня на ее коже. Алекс украдкой выдохнул, взял в руки сперва себя, затем карты и... начал выигрывать, до одурит желая снять в Николь эту ее юбку своими руками, без всяких там пари и карт. Но нельзя. Правила игры сегодня другие...
Nicole: Порой когда кажется, что дальше уже так не может продолжаться, жизнь открывает перед тобой новые горизонты! Безумная сводящая с ума дрожь охватила на миг все тело женщины, ее пальцы словно живя своей жизнью, медленно и явно неосознанно прочертили линию от правого уха женщины до ее груди. Она отчаянно пыталась справиться с возбуждением, но чертов бывший супруг не позволял ей этого, делая все еще сложнее. Вся ситуация походила на короткометражный порнофильм - видишь предмет влечения перед собой, а прикоснуться не можешь. Николь прекрасно понимала, как сильно мимолетное прикосновение его пальцев к ее коже до сих жжет и расползается черным пятном желания по ее телу. Стоило бы использовать данный элемент "смотри и не трогай" в свою пользу. Но тем временем карты приходили все не те и близость ее стриптиза становилась все яснее. Захотелось покурить. Дабы не повторяться движениями Александра, женщина потянулась вперед, но лишь встала на четвереньки перед ним, практически ткнувшись носом в его щеку, но уже отчетливо чувствуя его горячие дыхание. Сердцебиение участилось, а пульс вдруг зашкалил. Тонкие пальцы медленно царапнули запястье мужчины и отобрали у него сигарету, в то время как губы прошептали: - Не терпится меня раздеть? - брошенный игривый взгляд на Сашу выражал скорее, что это ей не терпится раздеть его прямо сейчас. Она вернулась на свое место и еще раз взглянула на свои карту. Пора?
Olaf: Какой донельзя эротический мини-спектакль. Какие позы, жесты, взгляды, сбитое дыхание, глубокие глаза, касания обнаженной кожи... Олаф смотрел на Николь уже не скрыва интереса, все чаще отрываясь от ее лица, чтобы обласкать женскую грудь похотливым взглядом. - Кажется, нам пора раскрываться, - проигнорировал Алекс провокационный вопрос бывшей супруги. Если бы сейчас проснулся Лирой удумал спуститься в гостинную, то стал бы свидетелем беспрецедентного зрелища, способного пошатнуть неокрепшую детскую психику и разрушить непогрешимый ореол матери. Но, слава Богу,этот цветок жизни утомился за день и видел десятый сон. Берси причмокнул губами, взмахнув картами и с болью в голосе начал торг. На кону стояла... нет, не юбка и счастье лицезреть стройные бедра Николь. Хотя и это тоже... но сейчас инквизитор был уверен, что вряд ли сможет держать себя в руках рядом с этой дамой, да еще и в ночь "в стиле ню". В силу вступали проблемы этики ,морали... да ну к черту ,он тоже живой обротень! Александр подался вперед, отложив карты, навис над Дюкро, чтобы лишний раз залюбоваться глазами, где радужка сейчас была почти невидна из-за чрезмерно расширеных зрачков. Навис, почти касаясь своей грудью ее, сжимая своими коленями ее бедра. Рука сама скользгнула к женской талии, туда, где должна быть застежка юбки. - Или сразу признаешь, что и этот кон выиграл я?
Nicole: Тихий стон желания и непростительного возбуждения был лишь в ее сознании или наяву? Женщина откинула назад темные накрученные волосы, открывая экс-супругу вид на ее обнаженную тонкую шею. Прикосновение его рук, тяжелое дыхание, ее собственное сбитое к чертям сердцебиение... Еще немного и она накинется на него с особой опьяняющей жестокостью, просто разорвав чертовы джинсы. Женщина уже ничего не могла с собой поделать, поддаваясь судьбе-извращенке, которая так внезапно свела двух пьяных и полуобнаженных экс-супругов в столь эротической позе. Она не произносила ни слова, выражая буквально каждую свою пошлую мысль, каждый желаемый жест и абсолютно все желания. Пальцы дотронулись до руки мужчины, уже так властно покоящейся на ее талии и не менее властно и практически в приказном жесте медленно потянули вниз, минуя расстегнутую молнию... И задержали, вместе с его рукой наслаждаясь теплом своего возбужденного тела. Пауза, пропитанная томительным ожиданием. - Роял-флеш, - практически по слогам произнесла Ники, буквально отталкивая Сашу от себя и падая на спину в каком-то нахальном, издевательском смехе. Карты легли перед Александром немой победой. Женщина посмотрела вперед, чуть приподнявшись на локтях и провела обнаженной ногой по торсу бывшего мужа. - Ты не расстроен?
Olaf: Удивление и даже некоторое удолветворение, разжигающее страсть пуще, от внезапного сопротивления. Мужчина неторопливо стянул джинсы, оставаясь в белье и носках. Ну что за неистребимая мужская страсть в самый интимный, самый страстный и захватывающий момент оставаться в носках! - Ничуть, - улыбка хищника, готового к атаке, уверенного и сильного. Очень опасного. Второй сущностью Александра был пес, худой, поджарый, с вечно раскрытой в странном подобии улыбки пасти и глазами, в которых были и понимание, и грусть, и одновремено мрачная решимость, страсть. Яркие желтые глаза. И как никогда человек сейчас походил на пса... Наброситься, сжать в объятиях и овладеть. Не отпускаить и наслаждаться хриплыми выдохами, заменяющими станы в условиях строгой конспирации. Олаф облизал пересохшие губы, одним движением сметая карты куда-то в сторону и подвигаясь ближе к бывшей жене. Как и положено честному человеку ,проигравшему пари, он рывком освободился от джинсов, оставшись в одном белье. Однако в этом инквизитор углядел несправедливость, а потому, нависнув сверху над бывшей женой, неторопливо начал стягивать юбку уже и без того готовую покинуть положенное место. Грубая рука Берси нежно прочертила невидимую черту от локтя женщины до колена, не обминув особым вниманием изгибы груди и бедер. Спустившись к колену, задержалась на нем, тонко намекая на желание мужчины. Ответную стпасть Александр читал в бездонных распахнутых глазах Дюкро. Вторая рука оборотня замерла в нескольких милиметрах от лица женщины, удерживая весь вес мужчины на себе, начала сгибаться в локте, так, что вскоре в затуманенном страстью мозгу волкодава остались только это глубокие, поддернутые желанием женские глаза. Та рука, что покоилась на ноге бывшей супруги, резуо взметнулась вверх, к ее груди, властно привлекая тело Николь к телу Берси.
Nicole: Бесспорно и однозначно - они хотели друг друга. До боли стискивая зубы, чтобы не сорваться, не скинуть всю одежду и не прильнуть друг к другу в порыве животной страсти. Ощущая движение грубых мужских рук по своему телу, Ники захотелось не просто стонать, а кричать, но она лишь прижала ладонь к губам, чуть прикусив палец и глубоко вздохнула, словно приходя в себя. Но придти в себя ни одному из бывших супругов не представлялось возможным. На мгновение - "да". Безоговорочное, однозначное, без сомнений "да", она хочет его, умирая от нежности каждую секунду их времени. Позволяя стянуть с себя последнюю верхнюю одежду, женщина осталась лишь в нижнем белье, но тело продолжало словно гореть, хотелось избавить от всего. Его лицо оказалось так близко, что Николь уже не видела его, все было в туманной дымке то ли мутного взгляда, то ли сигарет. Она машинально потянулась вперед, чтобы коснуться его губ, но в томительном ожидании и издевки лишь провела языком по его пересохшим губам. Машинально и практически неосознанно, Ники раздвинула ноги, обхватив Алекса за пояс, выгибаясь под властным напором его страсти, тело женщины старалось быть еще ближе, прижавшись бедрами к его телу, отчетливо ощущая его возбуждение и от того возбуждаясь еще сильнее. Ладонь зарылась в темные волосы бывшего супруга, сжала их в кулак, затем отпустила, затем снова сжала, провела сзади по шеи, чуть массируя кожу подушечками пальцев. Глубокий вдох. Хочу тебя, Саша... Казалось, что еще немного, еще полсекунды этой томительной ласки и они больше ничего не смогут поделать с собой, отдавшись во власть случая, но так не должно было случится. После такой долгой разлуки, всего что между ними было, дело не может решить пьяный секс у камина, Николь не хотела, чтобы все было именно так, отчетливо понимая, что утром они встанут, не скажут ни слова, проходят весь день словно не замечая друг друга и избегая взглядов, возможно он не вернется ночевать из-за работы и только спустя какие-нибудь двое суток они поговорят и придут к совершенно глупому решению проблемы. Практически мгновенно возбужденное "да" сменяется паническим "нет". Женщина уперлась ладони в грудь Саши, на сколько это позволяло скудное расстояние между ними. Почему панически? Слишком уж хорошо Ники за время их брака усвоили: если Берси ее хотел, то он ее получал. И это касалось не только ее, но и всего на свете. Если он хочет овладеть ею, то его не остановит неуверенное женское "нет", ведь тело его бывшей супруги говорило лишь "да, да, еще". Женщина попыталась оттолкнуть бывшего супруга, но лишь прижалась своей щекой к его щеке, тихо, в мольбе и в прежнем непроходящем возбуждении прошептала, касаясь дыхание кожи мужчины: - Саша, нет...
Olaf: Что значит нет, если да! Мужчина глубоко вдохнул запах ее кожи и фирменного, какого-то очень "николеного" парфюма, одновременно знакомого и нового. Зачем же обманывать, говоря нет, разве он не видит, что... Сухие губы коснулись шеи, чтобы запечатлеть на светлой коже жаркий, полный звериной страсти и возбуждения поцелуй. И казалось странным, как он мог отпустить эту женщину на все четыре стороны десять лет назад, как мог порвать с ней связь, если она все еще...его. И ничья больше, никогда... Губы скользили по гладкой коже, а руки так и не могли придумать себе места на женмком теле ,все норовя переместиться с одной соблазнительной округлости на другую. Никакого "нет", он и так ждал слишком долго... десять лет срок вполне достаточный, чтобы истосковаться по женскому телу. Разумеется, у него были и другие женщины после развода, но ни одна не могла доставить инквизитору того же пьянящего, постыдно-сладострастного наслаждения, греховного своей черной всепоглощающей страсть. Олаф тяжело дыша немного отстранился, чтобы взглянуть в лиуо Дюкро. Какая поразительная смесь желания и страха, опаски и предвкушения. Слова расходились с делом, тело предавало разум, охотно подчиняясь намекам и побеждениям Александра, льнуло к его обнаженному телу. - Ты же сама этого хочешь...
Nicole: - Не имеет значения, что хочет тело, - задыхаясь проговорила женщина, по-прежнему упираясь руками в грудь Олафа, но явно ослабив напор - уж больно убедительными были его губы. - Я не достаточно пьяна, чтобы потерять остатки разума, - хоть это и была отчасти ложь, но вот уж точно терять самообладание в этот вечер она не собиралась. На самом деле именно такой финал достаточно полно и правильно закончил бы вечер, но вот что касается утра, когда голова словно чугунная, все тело болит, на шеи красные подтеки, которые надо срочно закрашивать тонной пудры и тонального крема, а потом еще ты ходишь и думаешь на сколько правильно это было. Нет уж. Проще один раз утром подумать какой шикарный момент они упустили, чем двое суток прожить словно опасаясь друг друга. Ведь нельзя так просто спустя десять лет заявиться к Александру в дом, поздравить с рождением сына, мило улыбнуться, а через двое суток лечь с ним в постель. Да, хотелось, чтобы было так, но так не может быть. Он вряд ли простил ее, а сейчас чувствовал лишь физическое влечение, былую страсть и желание, порождаемое алкоголем, сигаретами и обнаженными телами. Это было не желание его чувств, а желание тело. Именно так он хотел ее последние лет десять их супружеской жизни: не испытывая любви, а испытывая лишь осознание того, что ему нужна женщина. Она понимала, что ее просьбы совершенно неубедительны, да и оттолкнуть его она могла бы куда сильнее, но явно не хотела. Не хотела прерывать этой тонкой грани между полном опьянением чувствами и легким возбуждением, испытывая и себя и Олафа. Тихие стоны сорвались с напряженным дыханием, обжигая слух бывшего супруга, она ведь отчетливо знала, как возбуждает его осознание победы над истеричной и самовлюбленной женщиной. И она неосознанно давала ему повод наслаждаться этим моментом, впиваясь ногтями в его обнаженную грудь и сильнее стискивая коленями его бедра, но при это продолжая шептать "нет". - Остановись, - вновь взмолилась Ники, глядя прямо в глаза Алекса. Брови ее дернулись вверх, взгляд был томительно-жалостливым, губы приоткрылись и подрагивали.
Olaf: Можно было сломать романтику момента, одной фразой потушив пожар страсти. И Олаф не преминул воспользоваться моментом. - Я не достаточно пьяна, чтобы потерять остатки разумаю... - А у тебя он был? - ехидно парировал Берси. А чтобы скрасить горечь шутки, поцеловал женщину, чуть прикусив нижнюю губу. Нетрезвый мозг, увлеченный анализом нагой красоты Николь, с трудом рожал аргументы против их интимной связи, выдвигая все больше тезисов "за". Да и не нужныб ыли сейчас Саше оправдания. Он этого хотел даже больше, чем отомстить, больше, чем заставить понять Николь, что она с ним сделала десять лет назад, навсегда отвернув от любых других женщин. Запретный плод сладок, а для Берси, привыкшего получать или отбирать силой все, что пожелается, уход жены к другому разжег сильнейшее желание вернуть, обладать, хранить и... какая-то тварь в штатском покусилась на заветное Александровское "мое". Непросттельно! Вернуть! И вот это страстное желание, заставившее Берси желать все эти годы только одну женщину, а остальных просто иметь, помноженное на интимность и общую соблазнительность атмосферы, на голое тело, на сладкий, манящий голос и грыдные вздохи... Мужчина просто уже не мог остановиться, отступиться значит сломать себя. А ломать - это специализация Олафа... еще раз одарив бывшую страстным поцелкет и похотливым взглядом, Берси привстал и резко отстранился, распластавшись всем своими немалым обнаженным тело по полу, у ног женщины.
Nicole: Вдох-выдох... не дай Бог еще на одно мгновение Алексу задержаться над ней, выдохнуть горячий воздух ей на ухо или же провести игривыми пальцами по ее обнаженному телу и даже тем его частям, что были так шутливо-пошло прикрыты черным нижним бельем. Если бы это одно мгновение произошло вдруг, то с губ женщины сорвалось безукоризненное "да" и весь водоворот чувств закрутился бушующем морем вседозволенности. Спасибо Берси, что тот еще как-то уважал бывшую супруг и ее мнение. - Мой разум был, есть и будет, - фыркнула женщина, облизывая губы после долго и страстного поцелуя. - И побольше чем у тебя, - она приподнялась на локтях и провела кончиками пальцев ног по торсу своего мужчины, словно продолжая шутить с ним и не учась на собственной ошибки, не думая к чему приводят ее игры и пустые намеки. - Будь ты чуточку умнее, ты бы не отпустил меня... - она практически зло сверкнула глазами. Она, пожалуй, никогда не простит ему одной вещи. Но старательно об этом молчит. Будучи беременной его ребенком и все еще влюбленной в инквизитора, Николь в последние их моменты замужней жизни всячески просила, намекала и даже говорила прямым текстом, что если сейчас он сделает хотя бы одну попытку ее оставить, то она, черт возьми, готова остаться. Ей было важно просто знать, что он еще чувствует к ней что-то. Именно к ней, не к своей королеве, не к работе, а к своей жене чувствует какую-то любовь... Ей в отчаянии казалось, что единственным большим взрывом для пробуждения каких-либо чувств будет нечто глобальное. Ну либо ее внезапная кончина, либо развод... И пожалуй лишь позже ей пришло в голову, что если бы она просто подарила ему сына, то, возможно, это тоже были бы глобальные события в их жизни и сплотили бы двух супругов. Но беременность ее была столь неожиданной, что меня план ради этой сущей безделицы не представлялось возможным. Ники повернулась на бок и положила голову на руку, разглядывая все еще изрядно возбужденного явно борющегося со своим желанием Олафа.
Olaf: Берси закинул правую руку за голову, с задумчивой улыбкой наюлюдая, как пальчики ног женщины скользят по его торсу. С очень непривычноЙ, мягкой улыбкой, которая так не похожа на его обычную презрительно-снисходительную ухмылку показного простачка. - А я и не отпускал, - левая рука ловко накрыла ладонью стопу женщины, погладила каждый палец на ней. Мужчина под пчтой женщины. И странно гнать от себя маленькую характеристику этой женщины, так неожиданно сложно избаиться от этого "своей". Олаф уже чувствовал шуршание крыльев богини Виктории за спиной, уже ощущал сладость победы... и добровольно отказался ее взять сам. Нет, не так все будет... Николь сама принесет ее бывшему мужу. И это тоже была игра. Да, прав был классик, нет в мире игры увлекательнее, чем игры с живыми людьми. Сегодня Алекс придумал себе новую мини-цель - снова завоевать балгосклонномть жены. Не просто овладеть ее телом, таким манящим и горячим, но... он услышит заветные три слова. И это будет его роял-флеш. Инквизитор приподнялся на локте, нежно коснулся губами колена Николь, поражаясь гладкости кожи. Так гости бала у Сатаны целовали колено королевы Маргариты в известном романе Булгакова. И трепетали, надеясь услышать "Королева в восхищении". - Ты же здесь, со мной...
Nicole: Конечно его утверждение было неоспоримо, но факт оставался фактом - он отпустил ее тогда так легко и просто, не проронив ни одного слова, которое было бы способно вернуть жену. И да, она злилась на это. Фыркнув от какой-то неправдоподобной лжи, женщина привстала и резко практически внезапно уселась сверху на мужчину, крепко придавив его на вытянутых руках ладонями к полу. Смотрела она с какой-то издевкой и хитрым прищуром. - Но тогда ты не попытался меня остановить, - он, продолжая издеваться, выгнула спину, чуть отбросив волосы назад и с силой прижавшись бедрами к мужчине. - Да? - она как будто мстила ему за тот короткий миг, когда она дала ему шанс, а он отверг его. И с чего бы? Злиться должен был за то, что ей в голову вообще пришла идея развода, но она с такой ловкостью бывалой лгуньи перевела стрелки на себя, что невольно сама начинала всерьез злиться. - Ты мог бы остановить меня... мог бы, верно? Но не стал, - женщина словно кошка на мгновение впилась коготками в грудь Алекса и тут же вновь придавила его ладонями. Она медленно, словно в замедленно съемке наклонилась вперед, прижавшись полуобнаженным телом к торсу мужчины и на ухо прошептала: - Это я вернулась к тебе. Не ты меня вернул.
Olaf: Олаф принял изменеие позы как должное, хотя... до конца не понимал смысл всех игр Николь с его гормонами, самоконтроль, конечно, святое. Но еще чуть-чуть и "башню" сорвет окончательно. Неужели за десять лет она полюбила грубый секс? - Не вернулась. Это твой Том тебя вернул, - парировал Александр, прекрасно понимая, что если бы не ребенок, случайно оказавшийся непохожим на мужа, никогда он уже не увидел эту женщину у себя на пороге. Ее выгнали, и у нее был только один резервный вариант. Который сейчас, вот в это самое время, она успешно возбуждает, оседлывая сверху. Сильные руки инквизитора, давно уже отвыкшего считаться военным юристом, провели сверху вниз, от лопаток до упругих ягодиц. И снова вверх, ероша загривок. И обратно... Все усиливая напор. Какой щекотлмивый разговор, никак не клеящийся с поведеним мужчины и женщины. Саша провел языком по шее бывшей жены, от уха до ключицы, чтобы в следующий миг впиться поцелуем в светлую кожу чуть за ухом, немного ниже. Пальцы ловко возились с застежкой женского бюсгалтера... И не нужно этого душещипательного разговора, не нужно укоров и злости, скандалов и взаимных обвинений. Они только что сказали все друг другу. Николь права, и Олаф даже не пытался спорить ,приведя ей в ввину свой убийственный контраргумент. И хватит, закончили процесс. Измена за невнимательность, холодность за измену. И страсть за страсть на полу темной гостинной, где догорают драва в остывающем камине. В одном отдельно взятом шведском городе, где живут обормоты высшей категории...
Nicole: ...и прежде чем мужчина справился с застежкой ее белья, Ники резко выпрямилась и осуждающе взглянула на Олафа, всем своим видом давая понять, что он делает что-то противозаконное и сейчас его казнят. Женщина взяла его за запястья и прижала их к полу. - Мне казалось, что мы решили этот вопрос, нет? - противореча самой себе в словах и движениях прошептала раздраженно Ники. Чего она добивалась? Грубости и силы со стороны бывшего мужа или же того, что он сдастся, будет умолять ее или же начнет признаваться в любви? Она скорее просто хотела... просто боялась сейчас позволить ему это, отдаться, а потом, утром, ощутить его обиду и злость вновь, - прежние чувства в его душе после ее измены. Пыталась сейчас ему что-то доказать, но понятия не имела что и зачем... - Послушай, Саша, - тихо прошептала Ники, наклонив голову так, что длинная челка упала практически на глаза. - Между нами ничего не может быть как прежде, - она провела кончиками пальцев по его щеке, словно говоря "и я сожалею об этом". - В тебе говорит алкоголь и не более того. Ты злишься. Сильно злишься на меня. Николь наклонилась к бывшему супругу и сделала практически невозможную ошибку: коротко коснулась его губ и так же мимолетно оставила след на его шеи - точно так же, как тогда... перед тем как уйти она оставила буквально горящие ожоги на его коже, теперь же словно разжигая их вновь. Женщина встала с пола и стала собирать свои вещи, ни в коем случае не смотря на Сашу.
Olaf: И Саша встал, потянулся играя мышцами и разминая спину. И просто выхватил одежду Николь у той из рук. Выхватил и отправил в камин с невинным "ой!". Еще одно движение - дверь у него за спиной: плавное и грациозное, движение сильного молодого зверя, или же профессионального вояки. В принципе, Олаф в равной степени был и тем и другим. Никто никуда не идет... - Я слушал достаточно в свое время, - дернул головой мужчина, уперев руки в бока. При условии отсутвия одежды выглядело это достаточно эффектно. Олаф даже не улыбался, просто чуть наклонил голову на левый бок и вперед, изучая жену из подлобья. - Мы не решили много вопросов, а еще больше не поднимали никогда. И все же "хочу" пересилило кпрямое "нельзя". Александр сделал несколько шагов, резко схватил бывшую жену и заключил в костедробительные объятия, окончившиеся страстным поцелует и не самым грубым приземлением на пол. - Вот и не будет их трогать дальше, - прошептал инквизитор куда-то в шею женщине. Он уже не церемонился, а действовал довольно быстро, жестко и уверенно, сильными движениями умело подавляя лбое сопротивление, а рот затыкая страстными, жесткими, грячими поцелуями-укусами. - Я трезв и уверен. Расслабься... Можно было сказать что-о красивое и романтическое, раскидываться признаниями ,настоящими и мнимысми, но... почему-то сейчас вся словестная мишура, связывающая любые отношения, казалась Олафу такой же лишней, как и сожженный в камине лифчик. Неужели она все не поймет по его действиям?
Nicole: - Прекрати! Что ты делаешь? - женщина отчаянно пыталась оттолкнуть бывшего мужа от себя, но он явно выигрывал в массе, от чего иногда придавливал ее к полу слишком сильно и она чувствовала легкую боль во всем теле. - Александр! - пытаясь не кричать, чтобы не разбудить сына, громко шептала женщина, царапая спину мужчины, в подступающем негодовании и даже гневе от незнания как поступить. Вернее она конечно не впервые оказалась придавленной Олафом к полу, стене, столу - не важно. Важно лишь что он не впервые так властно брал то, что хотел от нее. И, черт возьми, нельзя сказать, что ей это не нравится... Более того, ее это заводит. - Не сходи с ума... - с мольбой прошептала Николь. Мысли в голове завертелись смертельным ураганом, грозясь унести с собой маленький домик с остатками холодного спокойствия и равнодушия к происходящему. Она теряла самоконтроль, ощущая над собой властного, сильного мужчину, который не остановится не перед чем, лишь бы завладеть ею. Ей нравилось, ее это пьянило и изводило... все тело тянулось к этому мужчине, желало, чтобы он скорее завладел ею без остатка, быстрее, сильнее, до крика, до стонов и кровавых укусов.
Olaf: - Мы уже давно сошли с ума, - покачал головой Олаф, и не думая прекращать. Сейчас бывшая жена была для него, выражаясь метафорически, надкушенным бутербродом, который уже так не хочется откладывать на "потом". Он чувствовал жар ее тела, его немой ответ на его страсть и ласки, неменьшее желание и готовность принадлежать ему и только ему. Олафа посетила мысль: неужели и в объятиях ее второго мужа, Николь выгибалась так же неистово, так же закусывала губу и откидывала голову, прикрывая глаза и прижимаясь упругими бедрами... Неужели пальцы этого недоноска прикасались к ней с неменьшим трепетом и вожделением, руки и обладили такой же властью на телом желанной женщины. Стиснув зубы, прикрыв глаза, на дне укоторых полыхнула ярость, Берси усилил напор, желая своими ласками с страстью стереть в Дюкро память о чужих прикосновениях, о ласках и близости иного мужчины, недостойного и ненужного. Только он имеет право на это тело, на эту душу, на это сердце... На Николь. Сила, уверенность, страсть, напор и малый выбор для самой Николь. Подчиниться или...подчиниться. Она же его хочет, а он... он хочет ее вернуть любыми способами. Вновь стать единственным для нее, самым любимым и дорогим. И плевать, что говорят, будто в одну реку дважды не войдешь. оН покажет, как это делается...
Nicole: Возможно, любая нормальная женщина от такого напора и некоей грубости запаниковала. Николь же возбуждалась. И это не было уже похоже на то легкое возбуждение от вина или же шоколадных сигарет, от азартной игры или же созерцания полуобнаженного супруга... Это походило на звериную всепоглощающую страсть. Уже без мыслей, без сомнений, без лишних слов, - все это кануло в Лету, растворилось в горячем дыхании и грубом напряжении. Она любила так. Она, сильная и властная, самовлюбленная и эгоистичная, любила, когда более сильный мужчина завладевал ею. Именно поэтому много лет тому назад, в их первую ночь она сломилась, отдалась Олафу, почувствовав в нем безукоризненную власть для себя, силу, защиту. Смирение перед ним поселилось в ее сердце, только Саша об этом не знал. Дело оставалось за малым: необходимо было лишь озвучить свое согласие, которые и так уже было выражено ее трепещущем телом. - Прошу тебя, Саша, возьми меня, - простонала Николь, моментально забывая как до этого играла с мужчиной, отказывала ему, просила об обратном и шептала "нет". Сейчас же ответом было "да" и только "да". Ее руки, как и тело на все согласные, скользнули вниз по телу бывшего супруга, лаская его бедра и настойчиво прося еще больше этого его звериного желания, больше страсти, больше напора, больше укусов и больше поцелуев, больше следов на ее теле. Скорее всего так просто было проще... Завтра утром она скажет себе лишь "я ничего не смогла поделать, он был сильнее" и не будет мучиться вопросом. А сейчас к черту мысли. Александр...
Olaf: Настроение ее всегда было переменчивым, как погода в апрельский денек - вот у нас тучи и мелкач морось, но внезапно солнечные лучи разбивают серость неба, а в каплях, лениво сползающих с окон играют миллионы крошечных радуг. Он любил ее за это. Он, такой монолитный, суровый, серьезный и стабильный, влюбился когда-то как маьчишка в ветренную девушку, у которой семь пятницна неделе, а вместо четкого плана на жизнь миллон хочу. И чертовски тосковал все десять лет по этой ее черте натуре, по этому голосу, который сейчас звучал тихо, сипло, вибрировал и срывался. По запаху ее кожи и сигаретному дыму в гостинной, кухне, спальне...везде, где только Николь могла себе придумать устроить перекур. Мужчина хрипло хохотнул, прижимаясь к ней всем телом, желая исполнения ее желания даже не меньше, наверное, чем сама Дюкро. Исполняя ее веление, не смея просто ослушаться... Ни ни один приказ нахтшаттен вездесущий Олаф не выполнял с такой же охотой и готовностью, с какой повиновался нынешним желаниям бывшей супруги. Он не был особенно нежен, даже наоборот. Многие часы борьбы за право снова обладать ей нарушили душевный баланс и раскололи корку ледяного спокойствия и равнодушия, вызывая наружу самые темные стороны его натуры: жестькость, гранисащую с жестокостью, властность, неуемность и силу. Утром на теле Николь обнаружатся багровые, местами синеющие, пятна, следы его пальцев, укусы. Он, даря ей наслаждение, одновременно приносил и сладкую, тянущуюся боль, какую носил в своем сердце все время отсутствия жены. Но и Николь не осталась в долгу, с томными вздохами упоения, расцарапывала его спину, оставляя чуть менее заметные слуды зубов на грубой обветренной коже. Моя, - не особо много мыслей клубилось в голове инквизитора. Клубились и находили отражения в словах. - Моя!
Nicole: Прежде чем принимать это спонтанное и безумное решение, Николь стоило бы хоть немного подумать, она понимала это, но сейчас напрочь решила забыть обо всем вокруг. Она, кажется, на мгновение пожалела, что у нее есть сын, который сейчас спит где-то наверху и вполне себе может проснуться и спуститься вниз. Но если на свете есть хоть какая-то справедливость, то именно она не позволит случиться этому, разрешив бывшим супругам наслаждаться случаем. Он вынуждал ее забывать обо всем, а главное об осторожности. Ее тихие полные желания вздохи сменились короткими вскриками наслаждения и порой даже громкими протяжными стонами, наполненными не просто желанием или же наслаждением, а тонкой ноткой приятной боли и пьянящей остротой безумия. Она произносила его имя чаще, чем пыталась дышать, упиваясь им в полной мере. - Да, да, только твоя... - зашептала она, не отдавая отчета своим словам, а лишь вновь позволяя ему завладеть собою, покоряясь ему и растворяясь целиком и полностью в нем. Ее губы шептали "еще", "сильнее", "быстрее", тело поддавалось любой прихоти бывшего супруга, повинуясь тому без остатка, но каким-то чудесным образом сохраняя свое право на мнение, порой словно сопротивляясь, когда чувствовало слишком резкую боль. Но от этого накатывало еще большее возбуждение. Руки ее со всей злобой раздирали спину, плечи, руки Александра, впивались в его волосы и с силой тянули, открывая для губ и зубов Николь сильную шею. Казалось, что это не двое людей наслаждаются друг другом на полу гостиной, а две собаки сцепились в смертельной битве за право быть главнее.
Olaf: Он редко получал такое наслаждение от секса. По чести сказать, это было не главное с точки зрения Олафа, занятие в браке. Но... казалось бы, длительный разрыв этих оборотней должен был разрушить невидимую интимную связь между ними. Ничерта. Алекса ощущал Николь каждой клеточкой, каждым волосом, непривычно остро и живо. Как скиталец жадно пьет воду после дня пути под летним солнцем, так и он буквально опивался близостью с бывшей супругой. И не было ничего чудеснее, как глохнуть от ее стонов и жаркого шепота, и занать, что завтра она будет говорить не менее хрипло, сорвав голос ночью, и отговариваться, что просто промтыла, носить гольфы с воротом. И просто прожигать его взгядом за каждую неосторожную шутку при ребенка, за каждый намек на то, что промисходит сейчас... А еще Берси просто терял голову от упоительного ощущения власти над Николь, от того, что ты рычит, царается, кусается, но все равно повинуется его рукам, губам, желаниям. Разделяет с ним страсть, и, даже оказавшись сверху, придавив самого Сашу лопатками к паркету, остается "под ним". Он был хозяином, самцом. И это возбуждало сильнее всего на свете, действовало эффективнее виагры. Алекс утробно рычал, стонал от животной страсти и похоти. - Я убью тебя, если ты посмотришь на другого мужчину, - выдохнул он ей в полуоткрытые, ожидающие колючего, злого поцелуя губы. И уже потом одарил таковым. Грубо, опасно, совершенно неэлегентно и несвойственно спокойному Берси. Но так возбуждающе, так...правильно.
Nicole: Было ли что-то приятнее, чем осознание того, что именно Она выводит спокойного Берси из себя, заставляет его сердце то биться быстрее, то наоборот замирать, дыхание становиться прерывистым, а все тело дрожать от желания к ней? Именно это было наградой за все, самой фантастической целью ее жизни, ее мечтой и стремлением. Его слова были небезосновательной угрозой, немыслимым предостережением, которого хотелось послушаться, внять и покорно опускаться на колени лишь перед бывшим супругом. Но Николь была бы не Николь, если бы так и поступила. В ее затуманенных глазах блеснула вспышка неповиновения, самовольности, а лицо отобразило эти чувства в хитрой улыбке. Женщина сверху вниз взглянула на своего любовника и на мгновение замедлила ритм движений, одной лишь слабой ладошкой прижав шею бывшего мужа к полу, словно пытаясь задушить его. - Буду спать с ними и закрывать глаза, - рыкнула женщина и опрокинула мужчину вновь на себя, в полной мере ощутив всю тяжесть его тела. Как он мог говорить ей такое? Сейчас она подчинялась ему беспрекословно, но она по прежнему та же Николь и ее не изменит этот внезапный случай и его слова. Одарив Александра не самым нежным поцелуем и, кажется, прикусив то ли ему, то ли себе губу в порыве этой животной страсти, Ники внезапно оказалась прижатой грудью к полу, отчетливо чувствуя его холод своим животом и щекой. Получать наслаждение стало в два раза больнее и женщина с силой толкнула Алекса спиной, заставляя и свое и его тело выпрямиться, жесткого упираясь коленями во все тот же злосчастный паркет. - А я убью любую, кто посмотрит на тебя... будь то даже твоя Королева, - вторя угрозам экс-супруга произнесла Николь со злостью, давно ненавидя начальницу и по совместительству королеву Берси, выгибая спину и в новом стоне прижимаясь затылком к плечу Александра.
Olaf: Руки скользили по ее телу, собирая бисеринки пота, ощущая кончиками пальцев каждый изгиб, каждую линию. Алекс целовал ее в шею, плечи, спину, заставлял изгибаться в самых причудливых позах. И в итоге с силой намотал ее волосы на куляк, дернул, зная, что Николь больно, заставляя открыть шею и укусил за ухо. А потом вновь заставил переменить позу, уперев женщину лопатками к достопамятный паркет. В комнате было чертовски жарко, они дышали тяжело, надсадно. Мужчина откинулся назад, даже немного выгнулся, проаодя вытянутой рукой по линии от подбородка любовницы до пупка, минуя аккуратные холмики грудей. Всматривался в ее лицо с высоты своего роста, отмечая то, как страсть красит ее. Кого-то похоть и желание наоборот уродуют, портят, но не Дюкро. Алекс улыбнулся ей. И с силой ударил по лицу тыльной стороной ладони. И практически тут же вновь припал к ее губам, груди, шее, ускоряя темп, не давая опомниться. - Я убью и тебя, - не особо понятно разъяснил ситуацию Берси сдавлинным хрипом в пустоту. - Ты - моя! Мужчина знал, что потом ему будет мучительно стыдно и за эту животную страть, неуемную, агрессивную, и за удары, и за слова. Но сейчас... сейчас это бфыло частью его натуры, жестокой, властной, не терпящей возражений. Их семейная жизнь была полн интима и секса, но, кажется, только сейчас он прочувствовал то сладостное наслаждение, которое дарием ему каждая минута единения с ней.
Nicole: Да черт возьми, может и не надо было рожать этого ребенка?! Только портит всю интимную жизнь своей матери. Николь бы позволила себе гораздо более громкие стоны и более того - крики, полные мольбы, наслаждения, боли, но нет, сейчас она не могла порадовать Берси этим, боясь разбудить их общий результат любви. Щека внезапно загорелась какой-то новой болью, но откуда наступила эта боль Николь поймет лишь утром, в деталях стараясь разобрать каждую секунду проведенную вместе с Александром. Сейчас же она ощущала огонь во всем теле, особенный жар на щеке и где-то в затылке после одного сильного рывка, а спина ее отчетливо ныла от твердости пола. ...и еще возможно утром она задумается над его словами. И возможно придет к неверному выводу, будет много курить и в конце концов затаит эту обиду глубоко внутри, чтобы копить их по мелочам еще долгое время и однажды просто собрать чемоданы, заперев в них каждую обиду, каждую злобу... и унесет с собой к чему-то новому. Николь поймала широкую руку мужчины, которая недавно так жестоко обошлась с ее лицом, и притянула к своим губам с пошлым наслаждением облизав каждый палец и не упустив возможность сладко прикусить один из них. Властным движением она вновь провела ладонь Александра по своей шеи, груди, талии, добралась до бедер и со вздохом наслаждения упокоив чуть ниже своего живота, наслаждаясь новыми ощущениями. - Ну так убей, - с вызовом бросила она в лицо Берси и нарочито сладко выдохнула и застонала, приподнимаясь на локтях и, выгибая спину, упираясь затылком в твердый пол. Черт возьми, она завтра же положит здесь ковер. Нет, два!
Olaf: - И убью, - пророкотал Берси. Вот как раз для него ребенок был вновинкУ, он не знал, как нужно себя с ним держать, не особо сдерживался в выражении своих эмоций, своей страсти. Мужчина с тихим рыкомвпился зубами в кожу шеи женщину, на котором уже не оставалось ни одного "живого" места, но этот злой, полный ярости укус перерос в поцелуй и все посторилось.... Ее вкус, ее запах, ее голос, - все возбуждало Алекса, но... он не был Терминатором, а потому не мог похвастаться теми же уменичми ,о которых способны поведать с полсотни пошлых,засалнных анекдотов, так часто рождающихся в умах завсегдатых пабов ,страдающих от отстрой нехватки женского внимания и переизбытка продажного секса. Эта последняя вспышка страсти была особенно яростной и напористой. Быстрые ,точные движения, утробных хрипы, даже стоны, удвоенная страсть и жестокость. Он буквально ломал тело Николь, заставляя ее выгибаться так, как хочется Алексу, переворачиваться на живот. Короткая пережышка и снова сильнее, быстрее, лучше... Он дарил ей себя с пылом, которого давно уже не ждал от нее. Возможно понимая, возмоэно надумывая, что больше такого не повторится, что больше не будет такой же сумасшедшей ночи. И будет ли еще раз интимная близость между ними, снесет ли Николь повторно башню? В том, что будет он чувствовать в присутствии бывшей он не сомневался - страсть, желание, нежность и одновременно с этим острую злость. Он брал ее сотни раз, но... подобным образом, родив насилие из насилия, страсть из сопротивления, ни разу. Берси плотно прижал Николь к себе, тяжело вдыхая ее запах.
Nicole: Грубые, властные рывки, стремительная страсть, головокружительный водоворот... Николь словно в тумане забыла обо всем: не мыслей, не слов, лишь тяжелое дыхание и надрывные стоны. Словно последний ураган пронесся сейчас по гостиной, сметая на своем пути не только остатки разума Ники, но и все без остатка. ...она словно очнулась лишь в тот миг, когда почувствовала как тяжесть тела Берси навалилась на нее сверху, как ее с силой прижимают к полу и тяжело дышат над ухом. Да, именно в этот миг она пришла в себя. Услышала лишь два дыхания... в унисон тяжелые, в один такт быстрые. Ее мало волновала боль, медленно сковывающая тело - пока не хрустит грудная клетка, это можно было терпеть. Но повсюду на ее теле неприятными цветками начали распускаться укусы и синяки, отпечатки пальцев и губ, зубов и ногтей. Заболело вдруг все, а сильнее всего жгло низ живота. Эта боль все еще приносила некую сладость, но еще больше начинала приносить саму боль. Наконец и пульс, и сердце и дыхание пришли в привычный ритм и Ники глубоко вдохнув облизала пересохшие губы и прикрыла их. Прямо перед ее глазами на полу лежала большая, сильная ладонь мужчины и Ники неосознанно, как когда-то раньше любила делать, аккуратно своей ладошкой пробралась под его и крепко сплела пальцы, в наслаждении от этой финальной точки прикрыв глаза. - Саша? - тихо позвала она, почти промурлыкав шепотом его имя. - Ты не знаешь где мои сигареты? В действительности, что еще можно было сказать? Все самое важное они скажут друг другу чуть позже. Утром.
Olaf: Все было так, как было всегда. Пушистая голова Николь, ее теплая, слегка подрагивающая ладонь в его ладони. Тяжелые дыхания в унисон. Вот был бы кадр, если бы они так и уснули, на жестком паркетном полу, у почти погасшего камина, полностью обнаженные... Интересно, это педагогично? И тут апатию (или идиллию?) этого момнта разрушил невинный в принципе вопрос Николь. - Курить вредно, - ознакомительным тоном полусонного гида парировал Берси. - А вообще, ты где их оставляла? Если в одежде, то значит они уже догорели в камине... Наверное на вопрос "а где мои..." самым бессмысленным будет фраза "а где ты оставляла?". Если человек задает этот вопрос, то заведомо не помнит, где оставила искомое или где видела его в последний раз. Логично да? Но нет, все упорно отвечаеют по-ерейски, вопросом на вопрос. - Кстати, Ники, с меня поход по магазинам. Купишь себе шмоток и, заодно, мне новую рубашку и куртку, - Алекс зевнул. - А сейчас полволь предложить тебе не менее захватывающее мероприятие: пойдем по спальням, а? А то я уже староват, чтобы спать прям на полу.
Nicole: ...а еще, вдобавок ко привычному для супругов сценарию, добавлялось самое простое: "я люблю тебя". На мгновение показалось, что сейчас привычная фраза сорвется с губ Николь, которые так давно не произносили этого, в последний раз говоря это второму мужу только в день свадьбы. Вряд ли бы Александр знал, что уже после первых суток новой супружеской жизни Ники все пошло не так... Все начинало разваливаться и именно уже тогда начинали готовиться новые чемоданы для выезда. Женщина глубоко вздохнула и медленно повернулась под мужчиной, упершись носом в его подбородок. Она глядела на него по-новому, трезво, без тумана возбуждения, а именно такой, какая она была всегда... глядела на него настоящими глазами. Нахмурилась. Что-то неясное этот мужчина вызывал в ней: не любовь, не ненависть, не желание, а странную смесь из всех этих чувств. Ники провела дрожащими пальчиками по грубой щеке Александра и его губам, затем подалась вперед и поцеловала его без единой нотки грубости или же страсти, даже без напора и нежности... а словно пробуя что-то новое. Отстранилась. Староват? После этой ночи ты кажешься мне неугомонным мальчишкой... - в мыслях улыбнулась Николь. - Конечно, идем, сейчас, - не желая оставаться с теплом нависающего над ней тела, проговорила она, но наперекор своим словам провела пальцами по волосам мужчины, все еще разглядывая его и лишь спустя минуту неуверенно толкнула его ладонями в грудь, заставляя отстраниться. А вот и сигареты! Лежат на столике и покорно ждут свою хозяйку. Она закурила... обнаженная, с растрепанными волосами и начавшими проявляться синяками на теле, курящая, она взглянула на Берси лишь коротким вновь снисходительно-пренебрежительным взглядом, наклонилась, подобрала его футболку и натянула на себя. - Не буди нас завтра рано, - не оборачиваясь произнесла женщина, лишь отсалютовав сигаретой и направляясь вверх по лестнице. Докурив и выкинув сигарету в окно, Ники наконец упала на свою кровать напротив кровати своего сына. Тот спал как убитый и слава богу! Однако ей самой казалось, что ночной спектакль мог разбудить даже такого убитого. Женщина с наслаждениям залезла под одеяло с головой и глубоко с вдохнула запах Александра, который оставался на его футболке, на ее руках, теле... Все снова заныло в тянущейся боли. И она еще долго не могла заснуть, закрыв глаза и стиснув зубы, дотрагиваясь до своего тела там, где отметины прошедшей ночи горели ярче всего. Когда выглянуло солнце и часы показали восемь утра, Николь крепко и без снов спала, разметав черные волосы по белой подушке, а сын Лирой уже начал шевелиться под одеялом.
Olaf: То, как женщина исследовала его лицо. волосы, грудь несколько удивляло Берси. Он устал, скорее физически, чем морально, вытянул длинные ноги и с удивленным удовлетворением, поддернутым дымкой утомленности пытался заглянуть жене в глаза, ожидая заветную фразу. Ее не последовало... Алекс хмыкнул и ответил на легкий поцелуй так же легко, без эмоций. На эмоции не было сил. Николь курали всегда наредкость эротично, но и наредкость быстро, как будто смущалась чего-то, может самой привычки, а может того, что каждый мужской взгляд в этот момент был остановлен на нее губах, руках и, иногда, груди. Инквизитоор потянулся ,в спине что-то хрустнуло, подошел к Николь, вдыхая запах сигарет, поцеловал ее в плечо, взлохматил волосы. - Идем. Он мпешно натянул джинсы, но даже не потрудился застугнуть их, собрал в охапку оставшуюся одежду и последовал за женщиной наверх. У самой двери ее спальни Олаф хотел было остановить ее, предложить прилечь с ним, но вовремя одумался, да и в принципе передумал. Вышло скомканное: - Николь... это... ты... доброй ночи, - и смущенная ,какая-то несолидно-мальчишеская улыбка. Сам Берси отключился мгновенно, как только голова коснулась подушки. Усталость прошелдших дней просто убила... Но уже в восемь утра снизу доносился оглушительный рев старенькой кофемолки...
полная версия страницы