Форум » A window to the past » The relay-race of black & white » Ответить
The relay-race of black & white
Фегус: • Место событий: 6-й этаж казино "Рокировка" [официально не существующий] [quote]Это место можно было бы назвать крышей, если бы не стеклянный купол над вашей головой, можно было назвать и чердаком, если бы не его размеры… 6-й этаж официально народом не признан, точнее ему не известен, а значит и не существующий… для них. Для Фегуса же это место – одно из любимых. Никто кроме него и королей не смеет посещать эту обитель, в том числе и служебный персонал казино. Собственно, и вход в неё не так уж легко найти, опишем же всё по порядку. В конце коридора 5-ого этажа вы можете наткнуться на белую дверь с надписью: «Посторонним вход запрещён» (подобные можно найти, к примеру, в современных лабораториях). Если всё же у вас хватит решимости войти, то вы попадёте в маленькую комнатку – никакой аппаратуры и охранников, лишь камера слежения, подвешенная высоко под потолком. Дальше – интересней: ещё одна дверь, только на сей раз старая, деревянная, а потом тупик, если бы не железная лестница ведущая куда-то наверх. Однако она не такая крепкая, какой кажется на первый взгляд: при каждом вашем шаге она слегка покачивается, вызывая странное желание плюнуть на всё и вернуться обратно в светлые коридоры «Рокировки», ведь и освещение здесь нет. Всё же поднявшись и открыв очередную дверь, вы попадёте вовсе не на просторную площадку, ибо с обоих сторон вас будут окружать стены, а впереди - длинный коридор ведущий неизвестно куда и всё та же неприятная темнота... В чём фишка? А в том, что стены вовсе не каменные, а созданные из гипсокартона. Если же вы не поленитесь поднять голову вверх, пусть и ожидая наткнуться взглядом на обыкновенный белесый потолок, увидите над собой тот самый тёмный стеклянный купол. Да, стекло тёмное, так что соседи, проживающие рядом в небоскрёбах, даже если и захотят посмотреть на крышу казино - ничего кроме своего отражение созерцать не смогут. Если вы всё-таки решитесь пойти дальше, то вас будет ожидать ещё один сюрприз – развилка. Пойдёте налево – уткнётесь в тупик, пойдёте прямо, как раз таки выйдете на пустую площадку, пойдёте направо… значит выбрали правильный путь. Комната… просто комната средних размеров. Три стены, обклеенные обоями с серебристо-зелёными узорами, слегка пожелтевшие от времени, но придающие помещению лишь уют; вместо четвёртой стены – некое сплошное окно, около него стоят два старых чёрных кресла, между ними стеклянный столик, а на нём шахматы чёрно-белой расцветки, сделанные из натурального камня. Также не могут остаться незамеченными пачки бумаги, лежащие на полу (он же представляет собою бетон, покрашенный в мягкий зеленый цвет), хаотично разбросанные исписанные синие ручки и поломанные карандаши известной фирмы koh-i-noor. В одном угле стоит старый, пыльный, свёрнутый в рулон, ковёр. В противоположном – небольшая тумбочка, тоже стеклянная, - на ней ваза с фруктами и шоколад (Фегус бывает тут почти каждый день, так что добро не пропадает)). Рядом стоит чёрный длинный диван, сделанный из такого же материала как и кресла. Над ним висит небольшая картина начинающего, но явно талантливого, художника. На ней изображён сад с цветущей сакурой. И наконец, самая главная достопримечательность – кофеварка! Она стоит на одной из неоткрытых пачек бумаги формата А4, прямо около входа. Довольно таки удобная и полезная вещь, пусть и находится не в самом подходящем для неё месте. [/quote] • Дата || Время: 20.11.2028 || 01:00-07:00 • Задействованные персонажи: Naadir, Ridaan.
Ответов - 6
Naadir: Наш мир не более чем система, сотканная из элементарных истин. Только их многообразие сбивает человека с толку, заставляя сомневаться и искать подвох. Мы ищем, толком даже не зная, что именно является объектом нашего поиска… Мы ждём озарения свыше, мечтаем и ставим перед собой цели, лишь бы не ощущать давящую пустоту в душе, да и чтобы не о чём было сожалеть, видя как заносится над головами острая коса пресловутой Смерти. Мы пишем философские трактаты, пытаясь дать ответ на такой надоевший вопрос: зачем мы живём? К тому же, как надо жить и почему именно так? Но и тут мнения расходятся, опровергая друг друга, заставляя мало-мальски думающих людей ещё больше сомневаться. В чём же? Сомнения эти также индивидуальны и не факт, что они будут оглашаться. Тем не менее, человечество не отрекается от своих иллюзий и надежд. Не будь их, не было бы и нас. Именно они заставляют двигаться дальше, делать новые открытия, дополнять красок к серости повседневного бытия: тут капля белого, а тут чёрного колора. А далее уже пошли басни о добре и зле. О красоте и моральном падении. О битвах в целом и просто о том, как символично смотрится кровь на белом снегу. Белое и чёрное. Чёрное и белое. Жизнь и смерть. Счастье и не счастье. Как они сменяют друг друга и что даёт начало всему. - Сэр, вам нехорошо? – звонкий детский голос отвлёк его от созерцания тёмного ночного неба. – Вы очень долго так стояли, я за вами наблюдал, – этим смелым ребёнком был мальчик лет восьми. В одной руке он держал плюшевого пса, а другой дёргал за рукав чёрного пальто, облокотившегося на стену, мужчину. - Нет... всё нормально. Я чувствую себя хорошо, – Наадир медленно опустил голову вниз, тем временем в глазах начали появляться тёплые искры, а на устах застыла улыбка. – Не переживай… Моё первое имя Реб, по крайней мере, так меня привыкло называть большинство людей, второе же не многим известно, – он специально сделал акцент на слове "людей", ибо не_люди привыкли к нему, как к Наадиру. Однако слова одного из сильнейших оборотней Альдора звучали необычайно мягко. Так он разговаривал только с детьми. Да, Старк по-своему любил детей, возможно из-за своего трудного детства, возможно просто из-за того, что хоть и имел собственного отпрыска, не проводил с ним должного времени, да и тот пребывал, на данный момент, чёрт знает где. - А какое это второе имя? – мальчуган явно не испытывал никакого чувства страха. Что-то было с ним не так, с этим детёнышем… Волчонок. Тоже оборотень, который наверняка почувствовал в Наадире старшего сородича, но, по-видимому, даже не имел представления с кем сейчас на самом деле разговаривает. - Оу…- ответил мужчина, садясь перед молодым оппонентом на корточки, – оно совсем иностранное и очень странное, – он положил свою бледную руку на плечо малышу. Тот был невысоким для своего возраста и худым, но в будущем… - Где твои родители? - Сейчас мама должна выйти из Ррракировки, – юный оборотень насупил лоб, но после вновь лучезарно улыбнулся. – Меня зовут Дэвид. - Правильно надо произносить "Рокировка" - через букву "о", Дэв, - мечтательный взгляд устремился в глаза ребёнку. Тот, удивившись, моргнул, крепче прижав к себе игрушку. - Хорошо, – Дэвид смущённо опустил голову, но потом, будто опомнившись, вновь стал рассматривать лицо сидящего перед ним человека. – …ты странный, – спустя минуту произнёс он. – Глаза непонятного цвета, синяки под ними, волосы тронуты сединой… ты-ты, ведь не старый! – всё это звучало так искренне и наивно, что в тёмных очах белого владыки ко всему появились бесовские огоньки озорства, что бывало с ним крайне редко. – К тому же… эти шрамы на лице, – детёныш дотронулся своей маленькой ручкой к небритому лицу старшего собрата. - В юности на меня просто набросилась весьма… злая собака, – голос Наадира даже не думал изменяться, наоборот, в нём слышалась доля утешения. – Ты хочешь конфету? - А мне мама не разрешает брать у незнакомых дядь конфеты… но ты хороший, а какие они у тебя? – мальчик недоверчиво покосился на карманы пальто. - Мятные, для горла, – Белый Король перестал улыбаться и сейчас просто внимательно рассматривал представителя молодого поколения оборотней. Скорей всего его мать работает у Фегуса уборщицей, или официанткой, но из-за щедрости владельца этого заведения в состоянии прокормить своё чадо и не боится оставлять его одного на попечение охранникам, или другим служащим. Наверняка она курит и не против лишний раз выпить, но именно из-за сына держит себя в руках. Да они и живут отсюда недалеко, как бы не в самой гостинице... Спустя несколько лет этот малыш поймёт с кем имел честь разговаривать в раннем детстве, поставит себе цель поступить в ряды белых пешек, а потом добиться какого-то места во внутреннем круге. Он будет восхищаться им – Наадиром, ибо узнает о том, что его отец вовсе не был путешественником, а являлся всего лишь дворовой псиной, которую загрызли в одной из уличных драк. Он будет верным своему королю, а владыка, в свою очередь, по прошествии этих 10-15 лет даже не поменяется внешне, ведь оборотни живут намного дольше простых людей… - Ой, мама освободилась! – Дэв радостно вскрикнул, поворачивая голову к дверям, где молодая женщина остановилась сказать что-то охраннику. – Нет, мятные конфеты я не люблю, к тому же горло у меня сейчас не болит… ну вот, мама зовёт, - ребёнок в извинении улыбнулся. - Дядя Реб, ты только кушай получше, договорились? Ты очень высокий и очень худой и из-за этого выглядишь угрожающе. Но я знаю, что ты хороший. Надеюсь увидимся ещё раз около Ррра…Рокировки! – помахав Наадиру рукой, Дэвид развернулся на пятках, подхватил поудобнее плюшевого пса и побежал к матери. Король ещё долго смотрел им вслед своими необыкновенными проницательными глазами. ------------------------------------------------------------------------- По коридору 5 этажа казино Наадир Старк шёл широким, спокойным шагом. Он только остановился на пару мгновений около кабинета Джеймса Стаута. Присутствие чужого незнакомого запаха говорило о том, что торговец явно принимает у себя гостя, что было выгодно как Наадиру, так и его чёрному братцу, ибо в их переговорах торговец мог бы стать "третьим лишним", что не особо радовало. Михаэль наверняка опоздает на несколько минут - Рид никогда не отличался пунктуальностью, увы. Зато белый владыка взамен взял себе право уходить и приходить, когда вздумается, всегда точно угадывая подходящий момент и при этом не проявляя лишней суматохи и не устраивая бесплатных концертов: общество само виновато, что позволило людям его статуса не говорить вступительных слов вроде "приветствую", или "прощайте". Наконец-таки миновав все двери и тот холл перед лестницей, где висела камера слежения, Старк позволил себе превращение в свой истинный облик… [Canis] И вот уже сильные длинные лапы несли его по одному из коридоров несуществующего 6-го этажа. Будь на его месте homo sapiens, то он бы обязательно запутался в этом гипсокартонном лабиринте и выбрал неправильный путь по прямой, но любой, даже неопытный, оборотень почувствовал бы, что наиболее чёткий запах следов ведёт именно в правую сторону, и никакая кромешная темнота из-за тонированного стекла вместо белесого потолка не стала бы помехой. -------------------------------------------------------------------------- Ничего не изменилось в этой так называемой секретной комнатке за последние месяца: всё тот же беспорядок, свернутый в углу старый пыльный ковёр, картина с цветущей сакурой и даже кофеварка. Однако Наадир не придавал всему этому какого-либо особого значения, казалось, его движения были отмечены беспечным безразличием. Он, умело огибая все разбросанные на полу листки бумаги, поломанные карандаши и исписанные синие ручки, подошёл вплотную к окну. Со стороны это, наверное, выглядело красиво: чернь комнаты, нечёткие силуэты её интерьера, которые сливались с общей темнотой, и лишь он, как белое пятно, облокотившийся виском на холодное стекло, отрешенно смотрящий куда-то в пустоту. Именно так он привык ожидать своего братца – Михаэля Ридаана Старка. Его противоположность и одновременно дополнение… что ж, сегодня новый ход в шахматной партии принадлежал Чёрному Королю. *Состояние: немного апатичен. *Внешность: одет в чёрные джинсы, белую рубашку на выпуск, чёрное пальто и белый шарф. *Инвентарь: сигареты, зажигалка, деньги, кредитная карточка, старинные золотые карманные часы с такой же золотой цепью.
Ridaan: Вечер. Холодный, дождливый вечер. Да, сегодня был дождь. Этот факт я заметил, пожалуй, раньше всех, ибо не покидал крыши Кеера весь день. Открыл клетку с голубями и долго смотрел как они ловят мошкару у меня над головой – размышлял о жизни, смерти, и всякой иной чепухе. А потом по плечам и голове попало несколько капель... Все таки этот день, как и следовало ожидать, наступил. А вслед за ним пришел столь не долгожданный вечер, оказавшись, как и ожидалось, одним из тех, когда выходить куда-то не хотелось и почти что не «можилось», как выражался кто-то из моих прежних знакомых. Интересно посмотреть сейчас в глаза того кадра в моей скромной биографии – понимал ли, насколько точно исковеркал слово? Я даже ходил как-то сонливо, с трудом брал себя в руки\лапы и перемещался изредка с крыши вниз, к «простому люду», так сказать. Ныне не было во мне бурных всплесков эмоций, не имел места даже легкий проблеск заинтересованности в происходящем (так, мелкая дымка готовности оторвать кому-нибудь голову, да и то редко) – я был как в тумане собственных мыслей, совершенно одурманенный расслабленным состоянием своим, а потому для подчиненных все утро казался слишком добрым. Настолько, что это настораживало всех и вся, кроме, наверное, королевы. Не знаю уж, что ее может во мне насторожить… Надо. Уже когда на старых часах в кабинете две стрелки замерли на цифре 12 пришлось опять брать себя в руки, и идти на встречу с Наадиром, было долгом больше чести, чем надобностью. Как я считал. Он наверняка думал иначе. И вот через час я уже неспешно двигался по району, где располагалась Рокировка – самое известное казино в Альдоре (да и вообще одно из самых «живых» его зданий, по правде-то сказать). Полу-темная улица, редкие прохожие, мелкие капли, которые с упорством барабанили по черному зонту над головой. Я шел неспешно, словно дождь доставлял мне некое удовольствие и покидать этот промозглый мир, менять на что-то теплое и приятное мне было чуждо. Как же ошибались те юнцы, которые смотрели мне в спину с завистью, сравнивая свои поднятые плечи и скрюченные под бременем холода спины с моей гордой осанкой и ровными, отдающими тяжелой физической силой, шагами. Я тоже замерз, я тоже устал, мне тоже давят на голову эти свинцовые тучи. Проблема в одном – я был обязан про это забыть, и – вот в чем вся комичность ситуации – давно привык забывать. С годами привычка ежится в своей куртке, поднимать ворот и прятать в него щеки, стала столь старой и ненужной, что изжила сама себя. Да и неприятно мне сжиматься в комок, унизительно, а я уже привык смотреть на всех с высоко поднятой головой, сквозь белесый пар, поднимающийся от груди через воротник. - И… Извините, – робкий молодой голос, уже, правда, ломающийся и потому хрипловатый и взвизгивающий на отдельных нотках, прервал мои размышления. Я остановился, столь резко и точно, что со стороны это, пожалуй, могло показаться пародией на робота. Но на самом деле это всего лишь очередная привычка, специально для того, кто повидал всякое и всяким уши поотрывал за желание у него что-либо отнять. Я повернул голову, чуть наклонил. Обращался ко мне молодой парень, весь промокший, с помутневшими глазами. На голове этого кадра красовалась копна соломенных волос. Пахло от этого красавца, как от мокрой дворняги - паренек, похоже, был оборотнем. (Что не удивительно, ибо обычно люди ко мне просто так не подходят, побаиваются, а этот увидел во мне нечто знакомое и родное) Руки, одна из которых вцепилась в мой рукав, дрожали. - Да-с? – ему повезло с моим настроением. В иную пору я бы даже не повернул головы в его сторону, но… Сегодня был дождь. Этим все сказано. - У вас мелочи не найдется? Или хотя бы сигаретки… согреться чуть-чуть… - похоже, он поймал мой взгляд, а я и не заметил. Реакция на желтое пламя была стандартна, почти как у всех. Он немного подался назад корпусом, отвел глаза, последнее слово в его просьбе прозвучало как-то извинительно и тихо… Господи, неужели я действительно кажусь таким деспотом? Черный, темный… Сатана? Что же это такое… Ридаана Старка в нижних слоях общественности до сих пор воспринимали как прообраз бесчеловечности и жестокости. Когда я – по правде-то сказать – просто не люблю, когда ко мне пристают по пустякам. // Мелочи… А выглядит-то ухоженным, парниша. Какого лешия он побирается? Видно же, что не бродяга. // - Я не курю, и тебе не советую, мал еще, пух подпалишь. На счет мелочи… - я перевел взгляд куда-то вдаль, на то место, где предположительно должно было быть небо. – Ты сбежал, что ли? - Н.. нет. Мы с друзьями вот в казино были… Весь день… Деньги все просадили, даже с мобильного сняли, а до дома мне далеко… Вот ходим просим, на транспорт что бы… - он прятал глаза, краснел, бледнел и мялся. Чем-то отдаленно он напоминал мне меня. А может, дело не в этом. - Азартные игры.... Вот потому и нужны эти ограничения на возраст, – слова выходили какими-то холодными, бесчувственными. Даже с насмешкой. Похоже действительно я начал замерзать, хотя пальцы оставались горячими, не взирая на отсутствие перчаток на них. Это было и удобно, особенно сейчас: я быстро достал из кармана куртки кошелек и развернул. У пацана сверкнули глаза и так же быстро потускнели, когда вместо денег я достал обыкновенный кусок бумажки. Быстрым движением левой руки написал на ней размашистым неразборчивым подчерком: «M. R. Stark. Black king. 20.11.28. ночь» и поставил роспись. Серебристый паркер покорно щелкнул, закрываясь, и вновь занял свое место в широком внутреннем кармане с правой стороны. Бумажку же я протянул парню. - Покажешь всем, кто будет требовать с тебя деньги. Пусть записывают на мой счет. Но, – я выразительно посмотрел в неимоверно счастливые зеленые глаза. Интересно, знал ли он, у кого требовал сигаретку в дождливую ночь? Ничего, скоро узнает, когда внезапно какой-нибудь водитель маршрутки посмотрит на него как на сумасшедшего, но кивнет, и покорно отвезет к нужной остановке. И еще узнает что ему крупно повезло, наверное… Не каждый день Ридаан ставит свою роспись под любыми долгами неизвестно откуда взявшегося любителя азартных игр. – Это только на сегодняшнюю ночь. - Да-да, конечно, огромное-огромное вам спасибо… я все верну… эээ… сэр Старк… потом, как деньги найду… - затараторил мой новоиспеченный должник. Я махнул на него рукой, делая новый шаг вперед: - Беги уже давай. – // Пока я не передумал…// Дальше я шел еще быстрее, перестав смотреть на свое расплывчатое отражение в лужах, все ниже и ниже опуская зонт. Идти, впрочем, оставалось недолго, так как неудачливый светловолосый игрок поймал меня всего за одним поворотом от Рокировки. Уже не было никаких сомнений, где именно несчастный просадил все карманные деньги… Впрочем, может он и наврал мне. Собственно, зачем оборотню транспорт, когда лапы гораздо надежнее? Не зря же говорят, что волки способны километры бежать не переставая. Но могло быть все проще – щенок чувствовал, что уже скоро с него сойдет человеческая форма, ведь не всем дано ее долго держать. А родители, может быть, придерживались философии «мы тоже люди» (да-да, и такие бывают). Ну а мне-то что? Ночь не такая длинная, ну потратит около пары сотен – больше не осилит точно. К тому же я был почему-то уверен, что мне это вернется. Как-то вот так, не знаю правда как, но вернется. Наверное, этот щенок спасет мне жизнь – не иначе. Перед казино было шумно, внутри – еще шумнее, как это часто бывает в местах такого рода. Вот какого-то пьяницу выталкивали ногами, он выл что-то про последний шанс и возможность отыграться. Бедняга. Однако, не он первый и не он последний. Пойти что ли помочь охранникам, кости размять? Хм. Да ну, лениво. В такую погоду только нищий за горсть монет будет кулаки по чем зря о чужие хребты пачкать… А у меня ныне несколько другая, более высокая, во всех смыслах, цель. Подъем по лестницам уже давно не занимал у меня особого времени… Привык. Да и в Рокировке бывал я не так редко, чтоб, заминаясь на каждом слове, объяснять Фегусу все прелести жизни с лифтом, пусть и казино было всего-навсего 6-этажное. Да, и пусть о шестом этаже вообще никто ничего не знал, не считая владельца, меня и моего брата, пусть все считали (упорно, прошу заметить, как в Бога верили, чеснслово), что это такая крыша – и ничего более. В общем, я даже не удосужился сменить человеческий облик на истинный. Зачем? Мне сил вполне хватало шагать через ступеньку-две, не спотыкаясь. Даже дыхание не сбилось. И вот после этого Реб будет что-то там бубнить, мол, за здоровьем следить – пустая трата времени. Ну-ну. Тэк-с… Пятый этаж… Коридор с его полумраком и кучей запертых дверей. Я уже так привык… Странно. Может, плюнуть на все и переехать сюда? В один из этих ныне пустующих номеров на 5м этаже. Поселюсь здесь один, без всяких там пешек, может Марго с собой заберу… Будем сидеть темными зимними вечерами на диване, пить горячее какао, смотреть какие-то старые бредовые фильмы (вернее, это она, наверное, будет смотреть, а я, сидя на кресле, буду вчитываться в какую-то затертую до дыр историческую книгу – как, впрочем, всегда). //Мечты-мечты. Даже со мной такое бывает, оказывается. // Собственно, пока я размышлял о какао и Черных королевах, пол под ногами сменился очередной лестницей, напоминавшей, кстати, подъем в покои той самой леди нахтшаттен. К ней бы тоже никто не рискнул бы вот так запросто, почти бегом, подняться – с этими старыми железными лестницами нужна аккуратность, едва ли не переходящая в нежность. Ладно, опустим пока разглагольствования на тему лестниц. К этому мы еще вернемся… А сейчас. Сейчас передо мной очередная дверь, которую я так же резко толкнул ногой, как и прежде. Эта, я знал, – последняя. Все осталось здесь как и прежде. Все, включая разбросанные простые карандаши и бумагу. В пору бы удивиться, что при достаточно чистой, протертой мебели, Фегус здесь умудряется сохранять полный беспорядок. Жалко только, что все это я видел в полумраке… [Canidae] - Привет, братик, – голос прозвучал с легкой интонацией сарказма, не более. Без агрессии, дада, даже с какой-то грубоватой насмешкой над всем происходящим. – Ты от сюда не уходил, что ли? Не любил я его пунктуальность, ровно как и его наручные часы. И находил всякий раз вариант, что сказать по этому поводу. Меня вообще по принципу всегда несколько раздражало все, что отличало Наадира от меня самого. Это как смотреть в кривое зеркало, только меняло оно исключительно цветовую гамму. Основные черты были настолько одинаковыми, что становилось не по себе хотябы от того, что брат был белым, а я – черным. О характерах и говорить не стоит… Нет, на все это я, безусловно, давно смотрел «сквозь пальцы», пряча застарелую агрессию внутрь сознания. //И действительно. Вновь здравствуй, брат. А ты ничуть не изменился, к сожалению…//
Naadir: Утро 20-ого ноября 1982 года в столице Бельгии выдалось холодным. Еще не зима, но уже и не осень. Что-то среднее между двумя этими сезонами. Наверное, промежуток между смен погоды, что-то странное и аномальное с природой. Будущим королям тогда было по четырнадцать лет. - Эй, братец!.. – бесполезно. - Наадир, стой, твою мать! – черноволосый парень схватил за плечо более высокого, но в то же время худого, юношу, который быстро шёл впереди, не обращая внимания на то, что припадал на левую ногу. - Называй меня Ребом в общественных местах, будь добр, - он развернулся, пристально посмотрев на Ридаана, неестественно жёлтые глаза которого готовы были испепелить костлявое тело своего брата вместе c душой, однако будущий Белый Король давно привык к его необузданному характеру, так что никакой агрессии в ответ не последовало. - Не заводись. Успокойся, – бесцветный размеренный голос произвёл бы на любого должный эффект, но не на Рида. – Успокойся… - Успокойся?! Брат, мы ходим в обносках, должны зарабатывать еду непосильным трудом и из того, что мы добываем, ты последние несколько дней почти ничего не ешь и при этом ты говоришь мне успокоиться?! – он кричал, и в этом крике слышались нотки обиды и непонимания, что заставило Реба слегка покачать головой. - Да, мы находимся сейчас в весьма жалком положении, но вскоре всё будет по иному, - он говорил медленно, тихо, но слова произносил четко, отрешённо смотря на пьющих из лужи голубей. - Скажи, Михаэль, тебе нравятся птицы? - подросток улыбнулся, положив руки в карманы потёртой куртки. - Я люблю их есть, - недовольно ответил Рид, опуская глаза вниз и ослабляя свою хватку на плече Наадира. Он явно пребывал сейчас в замешательстве: не знал, или дальше продолжать злиться, или начинать постепенно остывать. – Куда ты направляешься, чёрт тебя побери? - В библиотеку… пойдем, – воспользовавшись моментом, Реб пошёл дальше вверх, стараясь не хромать, по одной из парковых дорожек прямо в сторону Брюссельского института. - Какого… - Ридаан удивлённо смотрел ему в спину. - Нет, я тебя точно когда-нибудь прибью, может мозги на место станут. Подожди! -------------------------------------------------------------------------- - Ты как всегда опоздал, – сказал белый владыка своим тихим бесстрастным голосом, даже не повернувшись в сторону вошедшего. - Ну что ты, я не возвращался сюда с того самого момента, как 10 августа покинул эту комнату, - он слегка отодвинулся от стекла, на которое опирался, поднимая голову вверх к тёмному куполу. - Точнее, я не был здесь 102 дня, часы и минуты, думаю, не имеют для тебя какого-либо значения… – губы искривились в лёгкой улыбке. – Как там поживает Марго? – только задав этот вопрос, Наадир соизволил обратить свой взор на Чёрного Короля. Даже в темноте комнаты можно было различить неестественные, вишнёвые оттенки глаз этого белого зверя, которые, как обычно, были покрыты слегка отрешённой пеленой. Странный образ, странная аура и такая же непонятная сила, которая исходила от Реба, будто сплетаясь в невидимые спирали, растекаясь по комнате, охватывая собою всё, что только могло иметь для него на данный момент значение. – Ты подписал своё соглашение на её новые эксперименты? – Старк подошёл к своему брату, попутно осматривая того с ног до головы. Потом, слегка отвернувшись, он неожиданно улыбнулся, и вся его физиономия от улыбки прямо на глазах преобразилась. - Ты хорошо выглядишь… где же тот оборванец, которым ты когда-то был? Помнишь 20 ноября восемьдесят второго года? - Наадир мягко покачал головой, начиная возвращаться к своему апатичному состоянию. Ни говоря больше ни слова, он снова пришёл в движение, пройдя позади Ридаана, которого он обогнул, идя вдоль той стены, на которой висела картина с изображённой на ней сакурой - на несколько секунд белый волк задержался около неё, но после вновь направился к одному из чёрных кресел… -------------------------------------------------------------------------- 21:00 вечера того же дня. Шёл дождь, отчего вчерашние сугробы превратились в противное месиво из снега и воды. Здоровье братьев оставляло желать лучшего. Михаэль страдал от головной боли и не ясно - были ли тому причиной погодные условия, или голод. Наадир всё также припадал на одну ногу, несколько раз его беспокоили судороги. Однако подобные обстоятельства не помешали им свершить утреннюю задумку. - Реб, перед твоей обаятельностью не устоит ни одна женщина, в том числе персонал библиотеки, - Ридаан был доволен. Впервые за долгое время в его голосе слышалась самая обыкновенная мальчишеская весёлость. - О, ты непостижим, - за этими словами последовал шутливый поклон. – Но скажи мне, ради Бога, зачем нам эти шахматы? – он потряс шахматной доской, которую нёс в руках, и приподнял в удивлении бровь. - Я не верю в Бога, - тёмные глаза Наадира искрились лукавством. - Ладно-ладно, я тебе всё же отвечу… Просто так. Знаешь, я читал про эту игру, она меня весьма заинтересовала, - он улыбнулся недоумению, которое тут же отразилось на лице Рида. - Брат, я знаю, что ты эмоционален, но не спеши высказывать мне своё недовольство, - Реб всплеснул руками, пересекая всякую словесную тираду со стороны своего оппонента. - Тебе понравится принцип игры, я уверен. К тому же, в ней присутствует лишь два цвета: чёрный и белый. Символично, не правда ли? – он весело засмеялся, и вдруг сразу стало очевидно на сколько он ещё молод. - Тоже мне атеист нашёлся, - что-что, а ворчать Михаэль был мастер. - Ладно, потом объяснишь всё, догоняй давай! – дружески пнув брата, Рид выбежал из здания на улицу прямо под ливень, напрочь забыв про свою головную боль. Маленькие успехи всегда приятны. - Постой… - в отличие от близнеца, Наадир не мог быстро бежать из-за своей хромоты, поэтому долговязый юноша лишь махнул рукой, зная, что Ридаан далеко без него не уйдёт и вернётся в случае необходимости. Он устало облокотился на прохладную стену холла, смотря как дождь омывает землю за стеклянными дверьми парадного входа. В этот момент озорство в глазах пропало, заменяясь странной туманной дымкой. Со стороны его взгляд казался мечтательным. - Стой смирно, не кричи, - кто-то неожиданно схватил мальчика за ворот куртки, тем самым посмев нарушить эту идиллию. - Я устал, отпустите меня, - лицо Реба невероятно преобразилось, как и весь он. Теперь мальчик выглядел более хрупким и измученным. – В чём я провинился? В тусклом освещении холла Наадир всё же смог разглядеть человека, которого он до этого момента ни разу не видел. - Зачем двум таким оборванцам шахматы? – крепкая рука схватила подростка за подбородок, заставляя поднять голову. В тот же момент, на зло, или нет, Реб закрыл глаза, а черты его лица ещё больше исказились. – И что тут вообще делают сыновья бродячей собаки? – теперь всё стало медленно проясняться. - Открой глаза, малыш, я знаю, они у тебя такого же цвета как и у неё, - простая провокация, но как только речь зашла о матери, Наадир не выдержал, исполняя просьбу, на сей раз испуганно всматриваясь в такие же яркие жёлтые зрачки, как и у Ридаана. - Как… - рука держащая Реба, отпрянула и он, словно раненный зверь, дёрнулся в сторону, больно ударяясь о стену, еле удерживаясь на ногах. - Позволь представиться, Асмунд Старк. Один из профессоров медицинской кафедры этого университета, по совместительству твой отец, - под шёлком тихого мужского голоса хищно проступали острия гвоздей. – Куда побежал твой брат? - мужчина выглядел лет на сорок, но волосы у него были практически белые, из одежды особенно выделялся медицинский халат, - …неужели она от вас избавилась? – Асмунд наклонил голову набок, насмешливо смотря на сгорбившегося от боли сына. - Ну так? - Наадир! – напряжённый момент разрядил наигранно злой крик Михаэля и он сам, ворвавшийся в холл, успевший уже промокнуть до нити, с шахматами в руках, которые пытался спрятать от дождя под курткой. - Представляешь, там снег пошел! Почему ты всё ещё тут?! – и только когда он подошёл ближе, то резко замолчал от охвативших одновременно удивления и испуга: от брата исходила какая-то безжалостная свирепость. -------------------------------------------------------------------------- - Боже мой! – Белый Господин сделал паузу, улыбнувшись несоответствию этих слов с его атеизмом, а после медленно стал читать стихи Верлена. - Те звуки жизнь родит простая. Кротко ропщут звуки, город оглашая: "Что с собой ты сделал? Ты богат слезами... Что ты, бедный, сделал с юными годами?" – волк положил голову на подлокотник чёрного кресла, отсутствующе смотря на тонированное стекло. - Смотри, Рид, снег пошёл, – он выдохнул, выпуская облако пара. Во всём здании казино по личной просьбе королей не отапливался только этот этаж. Видимо холод способствовал нужной атмосфере. -------------------------------------------------------------------------- - Она умерла… ты избавился от нас и от неё, а не наоборот, – Наадир не медлил когда переходил на "ты" и, переступив эту черту, он уже не имел право возвращаться назад. - Какое ты имеешь право теперь издеваться над нами? Почему мы должны из-за тебя жить на помойке, а также… - он не договорил, так как Асмунд ударил его. Это было в первый раз, когда на Реба поднял руку кто-то родной. Причем его отец. Но это его не успокоило, а только еще больше взбесило - он просто рассмеялся тому в лицо и сплюнул на пол, прямо перед ним. - Ненавижу, - все дальнейшие события прошли слишком быстро, чтобы можно было их как-то описать, или дать им логическое объяснение. Белый Король потом рассказывал, что он, обернувшись волком, напал на Асмунда, но последнее, что он услышал, так это грохот падающей шахматной доски на кафельный пол и, кажется, ему вонзили под кожу шприц. Как оказалось позже, в нём был медетомидин. С того дня опеку над близнецами взял на себя Асмунд Старк. Через год Наадир поступил в Брюссельский университет на факультет естественных наук, а Ридаан на факультет филологии и философии. Эта встреча стала началом пути королей к их будущему королевству.
Ridaan: Выражай смертными словами бессмертные вещи. Лукреций - Ты как всегда опоздал – сказал белый владыка своим тихим бесстрастным голосом, даже не повернувшись в сторону вошедшего. - Ну что ты, я не возвращался сюда с того самого момента, как 10 августа покинул эту комнату, - он слегка отодвинулся от стекла, на которое опирался, поднимая голову вверх к тёмному куполу. - Точнее, я не был здесь 102 дня, часы и минуты, думаю, не имеют для тебя какого-либо значения… Усмешка. Одна из тех мимических черт, которые никогда не сделают нас с братом идеально похожими. Сколько не смотри на телосложение и общие приметы, никогда выражение лиц двух братьев не совпадут. Данное выражение выходит у меня немного кривовато, не выдающая наружу эмоций, а словно задавая какой-то ироничный вопрос, вроде «и что с того?». Я поймал желтыми глазами взгляд Реба и спокойно ждал, пока один из главных вопросов прорвется сквозь треп о времени и личных подсчетах данного непостижимого материала. Со стороны, пожалуй, все выглядело достаточно невинно – зрительный контакт, не более того. Но это если не находиться с нами в одном помещении... Ведь пространство комнаты, словно заряжаясь нашей энергией, почти потрескивая, разделилось надвое. Языки холода и огня лизали друг дружку, сплетались между двумя братьями в тугую косу, две непостижимые ауры – противоположенные даже более, нежели их владельцы – столкнулись и в комнате для кого-то еще было бы тяжеловато даже дышать. К слову, я уже почти перестал замечать эту безумную игру «черного и белого». Настолько, чтобы наблюдать ее чуть ли не со стороны, не принимая участия в этом безумии и не содрогаясь каждый раз, когда на мгновение совместными нашими взглядами в пространстве возникает разряд. - Как там поживает Марго? Ты подписал своё соглашение на её новые эксперименты? - Неужели ты ждал иного? - глаза на мгновение превратились в две горящие в полумраке оранжевым отблеском полоски, режущих получше ножа и острых словечек. Чтож, эта колкость для Реба, знавшего меня с рожденья, была не более, чем привычкой. Заведомо я уже был готов перехватить в себе желание клацнуть клыками: ненавидел эту процедуру допроса, старательно Наадиром затертую странным для него тоном. Однако, мой голос звучал спокойно, без агрессии, переливаясь разномастной эмоциональной окраской. - Подписал. Мне понравилась логика ее рассуждений. Естественно, она уже может приступать... О том, что, подобрав пару нужных слов, королева может уговорить меня почти на что угодно, говорить не стоило. Язык у Гарроты подвешен лучше некуда, с этим не поспоришь. Однако и голова у этой плутовки варила не хуже. Достаточно для того, чтоб я без особых размышлений мог чиркнуть по печатному листку свою подпись и отложить раздумья о ее новых идеях в долгий ящик – я ей мог не понадобиться еще очень долгое время, Марго умела уходить в работу с головой. Не самая худшая черта для правой руки Короля, согласитесь. Или левой? Не важно. Мысли тянулись в голове неспешно, как подвисшая лента субтитров в новостях. На мгновение показалось, что время, с которым мой брат был в неких особых отношениях, застывало и вот-вот должно было остановиться вовсе. Скажу прямо, у меня по спине не побежал холодок от этой мысли, пока я наблюдал, как Реб делает неспешные шаги в мою сторону, все больше и больше заряжая воздух холодными потоками своей энергии. Если бы время остановилось, я был бы только рад... Интересно, прочитал ли это под клокочущим огнем в моих глазах Белый король? Навряд ли. По сути, с его феноменальной памятью, он никогда не разбирался в чужих эмоциях лучше моего, и мелочи, которые я выносил на первое место, были для него всего лишь кучкой ненужного мусора, песка. Он их не замечал... - Ты хорошо выглядишь… где же тот оборванец, которым ты когда-то был? Помнишь 20 ноября восемьдесят второго года? - Еще бы не помнить, - я тяжело кивнул, чувствуя, как влажные пряди черной шерсти меняют свое положение. Морось все таки добралась до моей головы, а я-то скромно надеялся спастись от этого зонтиком. Перед глазами всплыли образы, давно и прочно забытые. Как мне казалось. Но то, что произошло вечером 20го, засело на задворках памяти так крепко, что вернулось на первый план тут же. Помню ли я? Помню. Тогда наше детство, прочно сберегаемое в сердцах, дребезжащее и промозглое, но все же веселое и почти беззаботное, внезапно оборвалось, как бумажный флажок. Резко, с четким глухим хлопком, без возможности вернуть все обратно. // Да, ты прав. Я уже больше не оборванец, и уже давно не малолетний щенок, готовый бросится на утек, рыкни на меня большая псина. // На этой мысли я улыбнулся, словно запоздало ответив на улыбку брата, уже с минуту назад прошедшего мимо меня и стоявшего сейчас возле картины с сакурой. Она так ему подходила, что становилось немного завидно. Возвращаясь к теме детства, трусом я никогда небыл. В отличие от своей белой противоположности я всегда был до ужаса безрассуден. А при безрассудстве, вкупе с легковоспламеняющимся темпераментом, какая трусость? Не я, Реб всегда оценивал ситуацию, делая осторожные шаги назад, если «псина» попадалась чересчур уж голодная и большая. А тот мелкий черный щенок, позже занявший место у власти, со всем присущим мне раздражением, бросался выгрызать глаза любому... Ох, впрочем, это было так давно. - Рид, ты – стихийное бедствие... Ни дня не можешь без скандалов! Ну зачем, зачем ты ввязался в драку? Тем более, с собственным братом! - журила мать, прожигая меня взглядом вишневых глаз. Эта короткая сцена начиналась с пелены, под названием «не помню» и заканчивалась ей же. Но память старательно сохраняла в отдаленных уголках сознания образ, столь похожий на Реба, что даже не верилось. Мама. Сколько это слово на самом деле значит, даже удивительно. Сколько тепла и ласки она нам дарила, даже когда вот так, напряженно и безрадостно на нас ругалась. Пока могла. Жаль, длилось это вовсе не так долго, как хотелось бы... Асмунд, решивший внезапно вернуть себе должность отца, уже не подарил облегчения. Да куда ему! Он был гораздо жестче, что, кстати, в нашем случае, было далеко не худшим. Кто знает, что бы из нас получилось, начни он опекать нас как малых детей? Смогли бы мы добиться того, на чем сейчас стояло наше существование? Не думаю. Подавив вздох, я, не обернувшись на брата, пошел к креслам. Удивительно, но в их кожаные объятья Наадир приземлился со мной одновременно. И, как можно было от него ожидать, процитировал строки стихотворения. Черт, как же ему все же повезло с памятью, я даже автора не вспомнил! - «...Гибнет в потоке времени только то, что лишено крепкого зерна жизни и что, следовательно, не стоит жизни», как говорил Белинский... А вот ты не изменился совершенно. Разве что, роста и поджарости в тебе прибавилось, братец. Все вредишь своему организму, верно?.. - вопрос звучал скорее риторически, чем с целью знать ответ. Я прекрасно знал своего брата с его привычками и нелюбовью от них отходить. Да и его внешний вид говорил сам за себя, ибо невозможно не заметить сквозящей в его чертах худощавости, так выделяющейся на фоне моего раскаченного, ухоженного тела. Я прекрасно знал, Реб никогда не начнет следить за здоровьем, так как ему это было без надобности. К чему лишние мышцы, когда жилистые лапы и так неплохо развивают скорость, равную борзым? Я со своими резкими, дышащими силой движениями казался рядом с ним не в меру нагруженной машиной для убийств, хотя к последнему относился очень скептически. Переубеждать Наадира мне уже не хотелось и потому продолжение этой теме решил не давать. К чему нам лишние споры? Особенно, когда так ностальгически дождь обернулся в легкий снег, если верить словам брата, которые только проникли в мой разум сквозь забор мыслей. - Снег?.. - я поднял голову, уставившись на тонированное стекло, словно колкие снежинки могли проникнуть сквозь него и приземлиться мне на нос, как тогда. Рядом, в окне, и впрямь кружились холодные белые кристаллики снега, заволакивая все вокруг. Создавалось ощущение, что воздух стал мягким и теплым, как подушка, и теперь заглушал все звуки вместо того, чтоб их распространять. Хотя, безусловно, это не так. Странное явление данного осадка, о котором я успел забыть за два года, проведенных в Египте на раскопках. Удивительное явление, без которого первый год было как-то слишком неправильно существовать. А вот второй год пролетел под палящим солнцем настолько естественно, что все напоминания о более холодных странах стерлись. Их место занял песок и странный рисунок шрамом на спине... Вернувшись к снегу, уже целых 38 лет я не перестаю ему поражаться. - Кстати. Все хотел спросить... - я не стал отрывать взгляд от потолка, хоть и выражение морды сменил на более веселое и столь напоминающее мордаху молодого Михаэля. - Какого лешая все таки ты так рвался устроить здесь морозильник? Я смотрел на вырывающиеся из пасти клубы пара, пытаясь понять непостижимую логику мышления Реба и уже предугадывая ответ. Даже голову опускать не хотелось, я и так знал на перед, каким будет следующее выражение лица брата. Слишком уж хорошо я его знал.
Naadir: Люди с сильным и великодушным характером не меняют своего настроения в зависимости от своего благополучия или своих несчастий... (с) Рене Декарт - Ты ненавидишь его? – её голос, тишину разрезав, нарушив покой, разрядил атмосферу, состроенную из запаха книг, деревянных досок, пропитанных ещё одним - медным, чуть солоноватым - его заглушал белый ковёр, прибегнув к помощи пледов и многочисленных проводов, змеиной семьёй тянущихся вдоль стены. - Кого ты имеешь в виду? – белый зверь перевернулся набок, оставляя в покое потолок, с художественными разводами, небрежно созданными кистью мастера. Воображение любило превращать их в разнообразные фигуры, знаки и даже слова… - Своего брата? – красавица, сидела на его любимом подоконнике в своём человеческом облике, держа в одной руке стакан с мартини и изогнув тонкую бровь, смотря на него с каким-то хаотическим блеском в глазах. Мессия. - Странный вопрос. Я не ненавижу его… - потеряв интерес, закрывая глаза. - Но и не любишь? – вопрос на засыпку, потягивая сладкий напиток через соломинку. - Да, - поведя плечами, до кроткой дрожи в хребте. Он выглядел сейчас вымученным, мрачным, как никогда отдалённым. Без грустных улыбок и саркастических ухмылок. - Значит тебе всё равно? – не побоявшись задать вопрос, ответ на который заранее знала. - Нет, - проваливаясь в дремоту, будто в бреду расслышав её тихие шаги и почувствовав как она мягко провела рукой по его густой белоснежной шерсти… Ему снился брат, его теперешние сердитые глазища, смуглая кожа, чёрные волосы, белёсый шрам на шее в опасной близости к сонной артерии, нещадно тренированная фигура, которая легко угадывается под грубой тканью куртки и тонким чёрным свитером. Наглость и самоуверенность в словах, движениях, желтоватом оскале. Это всё мелочи, в этом весь Ридаан. Но глаза... Они золотые. Такие же бывают у шкодливых чёрных котов и у хищницы – рыси. Такие же были у Асмунда Старка, их отца. И это золото его цепкого взгляда до сих пор не может отпустить одного из сыновей, теперь Белого Короля, порой заставляя чему-то внутри болезненно сжиматься, а зрачкам невольно суживаться. Будто месть, из-за смерти Церы, их матери, из-за её вишнёвых глаз, которые, в свою очередь, унаследовал Наадир. Баш на баш, так это обычно называют люди и нелюди… - «...Гибнет в потоке времени только то, что лишено крепкого зерна жизни и что, следовательно, не стоит жизни», как говорил Белинский... А вот ты не изменился совершенно. Разве что, роста и поджарости в тебе прибавилось, братец. Все вредишь своему организму, верно?.. - Критик и публицист Белинский, в твоём вкусе… Что касается моего организма, если бы я ему продолжал вредить, поверь, я бы тут сейчас с тобой не сидел, - Реб не отрывал своего взгляда от тонированного стекла, не придав значения и тому, что брат приземлился в кресло одновременно с ним - подобная синхронность ещё в детские годы перестала удивлять обоих. – Или я настолько плохо выгляжу? – губы приподнялись, обозначая кривую улыбку, с толикой грусти и иронии. – Знаешь, я встретил мальчика при входе в казино. Час назад. Ему около восьми лет. Он попросил меня, чтобы я стал есть лучше… Забавный малыш, - это краткое повествование про юного Дэвида возможно могло бы тронуть даже королеву Марго, если бы оно не было рассказано таким бесцветным тоном, с целью лишь заполнить пустое пространство между лирикой и теми делами, ради которых обоим королям пришлось выбраться из своих штаб-квартир в такую холодную пору. – Волчонок, думаю лет через десять он пополнит ряды моих белых пешек, - Наадир не любил играть в провидца, для этой работы вполне хватало Фегуса со всей его непосредственностью, но мысли о собственном прошлом именно в этот день не давали Белому Господину покоя… столько лет подряд. За все эти годы он ни разу не рассказал более-менее целостную картину своего детства и молодости даже королевам, что уже говорить о его верных подданных. Его желание сохранять всё в тайне было связано скорее с безразличием к вещам, умершим в прошлом, нежели с какой-то манией или боязнью. Но именно в эту знаменательную дату, 20 ноября, все случившиеся события вновь становились живыми – в феноменальной памяти есть свои минусы. - Кстати. Все хотел спросить... - я не стал отрывать взгляд от потолка, хоть и выражение морды сменил на более веселое и столь напоминающее мордаху молодого Михаэля. - Какого лешая все таки ты так рвался устроить здесь морозильник? - Врагов мороз морозит, а нас бодрит и освежает, как высказался однажды мой ладья, - кисло прозвучавшая фраза из народного юмора ясно говорила об отношении Наадира к подобным вопросам. – Вернёмся же к Чёрной Королеве с её безумными идеями… - он наконец повернул голову в сторону брата. Взгляд стал тяжелее. - Как ты уже знаешь, вновь проводятся опыты над одержимыми оборотнями… есть идея попробовать воспроизвести трансформацию истинных в форму одержимых. Конечно, ранее уже были попытки, но весьма безуспешные. Впервые эта идея пришла в головы учёных ещё в конце 1958 года, если верить некоторым сохранённым записям проекта "Ромул". Однако Торнвальдская трагедия нарушила все их планы. И только недавно Гаррет, собственноручно откопав эти самые записи, решила добиться особого разрешения для проведения новых опытов. В состав группы будут входить... - своим тихим, размеренным голосом Реб без запинки назвал имена и фамилии учёных, а также некоторых подопытных. Потом стал перечислять иные даты, страны, лаборатории научный персонал которых был заинтересован в подобного рода превращениях. И каждый раз он не забывал сказать фамилию человека, либо оборотня, новый опыт которого был внесён в архивное подразделение Инквизиции. Если Наадиру были известны, описывал процессы, которые наблюдались во время превращения и причину смерти подопытного с медицинской точки зрения. - … теперь у Швеции есть преимущество, которое, тем не менее, стоит денег. Немалых денег. И тот гигантский механизм, который мы по отдельности стали возводить ещё в молодости, нужно снова усовершенствовать. Всё ещё, многие наши компании работают по отдельности, они не взаимосвязанные и от этого существуют дыры, Рид, прорехи. Надо это исправить, иначе "вечный двигатель" перестанет быть таким уж вечным. Для нас есть новые перспективы, хотя остальной мир будет их лишён. Очередной экономический кризис не за горами, но мы сможем его пережить с наименьшими потерями и даже прибылью, если… - в голосе стали появляться нотки усталости. В отличии от Михаэля, который мог говорить так чуть ли не сто часов подряд (так как ему часто предлагали проводить лекции в различных университетах), Наадиру после трёх дней подобных разговоров с многочисленными юристами, инквизиторами, представителями его же компаний и прочими кадрами требовался отдых. А этот день, толком ещё не начавшись, успел его уже изрядно вымотать. Не смотря на это, Реб всё же сумел произнести тот новый невероятный ряд имён предприятий, фирм в самых разных сферах, которые действовали по всему миру. Наадир называл те компании, которые, на его взгляд, следовало бы объединить, каковы продать, или купить. Самая большая прибыль и одновременно защита ожидалась от взаимосвязи авиационной корпорации Ридаана и судно плавательной Опиума. И, если во время исторической справки Чёрный сосредоточенно вслушивался в каждое сказанное предложение, порой вставляя свои замечание, то сейчас он был не против споров, тем самым заставляя Реба ещё детальней объяснять причину своих идей и решений. Более того, для каждой предполагаемой сделки, Наадир указывал очень точно общую сумму, особые условия проведения и какую прибыль ожидает от них получить. Он перечислял всё это, никогда не возвращаясь к уже сказанному, чтобы вспомнить что-то им забытое. Дело в том, что он не забывал ничего, и всё располагалось в его мозгу и его памяти фантастически чётко, в любую минуту, с потрясающими быстротой и точностью оказывалось доступным. И хотя Ридаан, в отличие от Реба, не обладал подобной памятью, зато обладал такой же способностью сразу схватывать самую суть и умело задавать вопросы, именно поэтому их встреча в целом и продолжалась с 01:10 до 6: 40. То есть пять с половиной часов. Не так уж и много, на самом деле. ------------------------------------------------------------------------- [Homo] - Это ты сказал Фегусу положить в вазу с фруктами чёрный шоколад? – Наадир с любопытством наклонился над тумбочкой, изучая находку. – Он к тому же и горький. Ну, что ж, спасибо, теперь торговец знает, что я не люблю молочный с цельными орехами… - он медленно начал открывать обёртку, в то время как Михаэль уже сидел на чёрном диване с бокалом полусладкого вина. - Kadarka red semi-sweet, мне казалось, ты должен был им напиться за эти пять часов, - Наадир поднял голову и снова наткнулся на пристальный взгляд золотых глаз – именно такие простой люд привык представлять у оборотней тёмных времён Средневековья, когда на площадях полыхали костры, а в ночи то и дело истончались границы между мирами. Белый владыка подавил в зародыше, готовый сорваться с губ, хриплый горький смех, вместо этого он положил в рот плитку шоколада, другой рукой снимая с шеи за тонкую цепь старинные часы… Бросок, метал блеснул в сероватом пасмурном свете бледного утреннего солнца, отправляясь в подставленную руку Короля Шикзаля и, не говоря больше ни слова, Реб широкими шагами направился к выходу - через полутёмный гипсокартонный лабиринт. Теперь слова излишни, эстафета передана, в скором времени можно ожидать новых сюрпризов от чёрных фигур.
Ridaan: Белый пар поднялся до потолка, который из себя изображало стекло, и там растаял. Острый морозный воздух я вдыхал медленно и со вкусом – почему бы и не получить наслаждения от безумных идей своего брата? Все лучше, чем тщетно пытаться отговорить его от глупостей, этот белый зануда никогда не отвернется от своих решений. Это правильно, конечно, но так донимает... - Знаешь, я встретил мальчика при входе в казино. Час назад. Ему около восьми лет. Он попросил меня, чтобы я стал есть лучше… Забавный малыш. Волчонок, думаю лет через десять он пополнит ряды моих белых пешек. - Какой же ты практичный, с ума сойти можно, - я слегка скривил морду в недовольной полуулыбке, скорее выпендрежной, нежели выражающей серьезную неприязнь к данному мировоззрению. - Хех... А я-то думал, это Фегус у нас любитель ставить молодежь «на путь истинный». Хотя я тоже хорош, сунул расписанную бумажку подростку-волку... Альдор город большой, но каждый третий прохожий от чего-то оборотень. Эта тема, признаться, давно въелась мне в сознание и порой все тверже сжимала хватку. Такое подобие антиутопии для истинных оборотней, представителем которых я, как не странно, все еще являлся (не взирая на все ужасы, которые сам же порой сваливаю на голову своего вида, прикрываясь опытами и неизвестным прогрессом науки). Данная «сказка для взрослых» представляла собой красивую эпоху, когда «перевертыши» наконец выживут людей с планеты и заберут власть в свои лапы. Дойдя до последней строчки таких размышлений, я неизменно искривляю губы в усмешке. В глобальном смысле, мы, волки, уже держим власть в своих лапах. А чем дальше заходят ученые, работающие на Инквизицию, в своих опытах и попытках подчинить себе процесс появления разномастных представителей оборотней, тем плотнее увязает человечество в массе своих «братьев меньших», тем больше «наших» сидит в правительстве и тем ближе моя детская мечта. Этакий рай для собак и волков. Но у этой красивой мечты есть и обратная сторона. О ней я услышал в 1996 году, в Египте, на раскопках. Старик, ездивший тогда с экспедицией в роли врача, был около четырех дней единственным моим собеседником – обожженная о камень спина никак не хотела заживать, а боль мешала работать, из-за чего я и провалялся в палатке, пока остальные рыли землю. Ник (да-да, вот так, по-простому) оказался довольно близким к философии, да и вообще к многим интересным аспектам жизни, человеком. А если уж по правде – оказался он таким же истинным оборотнем, хотя и койотом, а не волком. Поговорить с ним на тему своей «антиутопии для волков» мне удалось много. Однако, в ум четко вжилась его точка зрения, гласившая: взявшие власть в свои лапы оборотни в конце-концов потеряют свою связь с природой, которой, в отличие от людей, обладают; они перестанут жить своей природной формой, с головой окунувшись в мир высоких технологий, в мир человека; оборотни не смогут вернуть землю к процветанию времен неандертальца, потому что, став они главенствующей расой, они уподобятся человеку. И пришлось признать – он прав. Даже мы с братом есть тому пример. Дорвавшись до верхушек власти, мы совершенно отвыкли от старых, допотопных условий жизни. Посмотреть на Наадира, так он и в волчьей форме пронизан не старым духом леса и свободы, а книжной пылью, напополам с наркотиками и запахом простого карандаша и ксерокопированных бухгалтерских бумаг. А с другой стороны, нам никуда от этого не деться. Мы воюем не друг с другом, а с целым миром и самими собой, это приходится учитывать, совершая любой ход. Я поменял позу, слегка размяв этим кости, повернул голову к Ребу. И вот тут все размышления на тему красивого будущего и не слишком красивого настоящего оборвались, заслонившись совершенно другими. - … теперь у Швеции есть преимущество, которое, тем не менее, стоит денег. Немалых денег. И тот гигантский механизм, который мы по отдельности стали возводить ещё в молодости, нужно снова усовершенствовать. Всё ещё, многие наши компании работают по отдельности, они не взаимосвязанные и от этого существуют дыры, Рид, прорехи. Надо это исправить, иначе “вечный двигатель” перестанет быть таким вечным. Для нас есть новые перспективы, хотя остальной мир будет их лишён. Очередной экономический кризис не за горами, но мы сможем его пережить с наименьшими потерями и даже прибылью, если… - в голосе стали появляться нотки усталости. В отличии от Михаэля, который мог говорить так чуть ли не сто часов подряд (так как ему часто предлагали проводить лекции в различных университетах), Наадиру после трёх дней подобных разговоров с многочисленными юристами, инквизиторами, представителями его же компаний и прочими кадрами требовался отдых. А этот день, толком ещё не начавшись, успел его уже изрядно вымотать. Не смотря на это, Реб всё же сумел произнести тот новый невероятный ряд имён предприятий, фирм в самых разных сферах, которые действовали по всему миру. Наадир называл те компании, которые, на его взгляд, следовало бы объединить, каковы продать, или купить. Самая большая прибыль и одновременно защита ожидалась от взаимосвязи авиационной корпорации Ридаана и судно плавательной Опиума. И, если во время исторической справки Чёрный сосредоточенно вслушивался в каждое сказанное предложение, порой вставляя свои замечание, то сейчас он был не против споров, тем самым заставляя Реба ещё детальней объяснять причину своих идей и решений. Более того, для каждой предполагаемой сделки, Наадир указывал очень точно общую сумму, особые условия проведения и какую прибыль ожидает от них получить. Он перечислял всё это, никогда не возвращаясь к уже сказанному, чтобы вспомнить что-то им забытое. Дело в том, что он не забывал ничего, и всё располагалось в его мозгу и его памяти фантастически чётко, в любую минуту, с потрясающими быстротой и точностью оказывалось доступным. И хотя Ридаан, в отличие от Реба, не обладал подобной памятью, зато обладал такой же способностью сразу схватывать самую суть и умело задавать вопросы, именно поэтому их встреча в целом и продолжалась с 01:10 до 6: 40. То есть пять с половиной часов. Не так уж и много, на самом деле. [Homo] Время от времени, тело требовало встать и размяться и эти требования я выполнял их беспрекословно: вставал, потягивался и отходил от своего кресла на пару шагов. Отходил, впрочем, по делу, ибо кое-какие аспекты договоренностей приходилось записывать, ради чего я вскрыл одну из пачек бумаги и присвоил себе несколько листков из нее, вкупе со с трудом найденным заточенным карандашом 3B. Не скрою, что и бутылку с вином хорошей выдержки (1998 год, удивительно, что такое нашлось, но Фегус неплохо подготовился к нашему приходу) я выудил откуда-то из завалов бумаги возле тумбы с фруктами. Полусладкое вино гранатово-пурпурного цвета с деликатным фруктовым ароматом, сочетающим оттенки красных фруктов и фиалки. Сбалансированный вкус с приятной бархатистой терпкостью, в которой чувствуется оттенок спелых ягод и фруктов. Само же слово «Кадарка» переводится с македонского языка, как «вино воина». Это сортовое вино, приготовлено из красного винограда Кадарка, из которого на высококачественное вино отбираются лучшие ягоды... Сколько пью, не могу им насладится окончательно. И если бы не страх перед похмельем, которое является извечным последствием хорошего вечера, проведенного в компании излюбленного алкогольного напитка, то я бы не отказался сопровождать любую малоприятную или – что гораздо хуже – затяжную встречу парой бутылок алого сокровища Македонии. ------------------------------------------------------------------------- Спустя 5 часов передо мной уже лежало достаточное количество исписанных листков и огрызок от карандаша (и почему я не взял ручку? Вот уж не знаю), для размышления этой документации хватало сполна. На ближайшие дни заданий своим подданным я уже надумал немало, когда самому предстояло поставить кое-где подписи и повыезжать на разномастные встречи. Но это все потом-потом, ловим момент, пока можно посидеть, закинув ногу на ногу и потихоньку смаковать Кадарку. - Это ты сказал Фегусу положить в вазу с фруктами чёрный шоколад? – Наадир с любопытством наклонился над тумбочкой, изучая находку. – Он к тому же и горький. Ну, что ж, спасибо, теперь торговец знает, что я не люблю молочный с цельными орехами… - он медленно начал открывать обёртку, в то время как Михаэль уже сидел на чёрном диване с бокалом полусладкого вина. - Kadarka red semi-sweet, мне казалось, ты должен был им напиться за эти пять часов. - И не надейся, никогда не напьюсь. - с легкой, воистину волчьей усмешкой ответствовал я, перехватив в разговоре глаза Наадира. Не стану вновь говорить о матери, которую мне раз за разом они напоминали, разжигая внутри горькую ненависть к прошлому. Ненависть эта копилась где-то в мышцах, заставляла слишком отчетливо видеть каждое движение, как перед схваткой со смертельным врагом. Видимо, сказывались годы, проведенные «на военном положении» в юношестве, когда Альдор еще не был схвачен в наши лапы целиком, и своего положения Короля я пытался добиться, буквально шагая по трупам. Нет, назвать это время плохим я не могу – мне нравился адреналин и постоянное стремление победить, почуять кровь и страх врага, этот по-звериному настоящий огонь в крови... Примерно то самое, о чем, как я считаю, говорил старый Ник. Этим-то оборотни и отличаются от людей с точки зрения души и энергии. В нас, как в волках как таковых, живет эта почти мифическая сущность извечно натянутого, как струна, хищника. Когда глаза ловят самые малейшие изменения пространства, а тело напряжено, как перед прыжком – что может быть лучше? Где-то в области периферийного зрения блеснули в руках Наадира часы, столь знакомые и приевшиеся к нам обоим, словно хорошая привычка. Блестящий металлический предмет подлетел в воздух, глухо звякнув цепочкой, небрежной дугой расчертил напряженный воздух между Черным и Белым и, издав тот же тихий звук удара маленьких звеньев друг по другу и крышке часов, улеглись в мою руку. Конечно, Реб уже давно не обращал внимания на нашу синхронность, как, впрочем, и я сам. Хоть это нередко било по глазам. Мы привыкли не показывать нелюбви к этой красоте и схожести, что являлось для нас лучшим вариантом. Проводив взглядом брата, вслушиваясь в отдаленный звук его шагов, я медленно расслабился, чувствуя, как густой, наполненный борющейся энергией, воздух наконец очистился от ледяных осколочных всплесков внутренней силы Белого Короля и стал пристанищем исключительно моих личных потоков огня и тепла. Я почти видел, как мое личное, яркое и горячее море с облегчением заполнило комнату и теперь лизало стены. На какое-то время странное холодное помещение стало только моим пространством, хоть и не на долго. Я отрешенно глотнул еще вина и перевел взгляд на часы, уже изрядно нагревшиеся в моей ладони. Полированный металл играл при поворотах мягкими бликами и отраженным светом разгоравшегося утра. Хех, а я и не заметил, как ночь перестала накрывать этот город крылом своим и пустила во власть бледное ноябрьское солнце. А это ведь безумно красиво зрелище – даже сейчас, глубокой осенью – Альдор в момент восхода солнца. Жаль, что эту красоту с высоты птичьего полета мне сегодня наблюдать не удастся. Приходится, расслабившись всего на 10 минут, неспешно подниматься с кресла, допивать залпом последние глотки вина прямо из холодного горлышка бутылки, быстрым движением засовывая старые часы в карман черной куртки вместе со сложенными вчетверо исписанными листами. Последний «прощальный» взгляд на холодное помещение... Пар, летящий к темному потолку; кресла, в которых только что сидели мы с братом; бумага с карандашами; кофеварка. И все, все. Вон отсюда. В свой, привычный, саморучно построенный мир, вниз по лестницам и лабиринтам коридоров. Как же я устал, как же хочется спать...
полная версия страницы