Форум » A window to the past » Жил-был дурак... » Ответить
Жил-был дурак...
Olaf: • Место событий: Дом А. А. Берси, расположенный в глубине территорий Опио. [more][quote]Небольшой частный дом, обнесенным высоким, выше человеческого роста, забором. Само по себе жилище Олафа не большое (налог на территорию в Швеции домтиг астрономической суммы), но удобное. Всего в доме два этажа, один из которых полность отдан для комнат общего пользования, вроде гостинной, прихожей и столовой. А второй - это уже территория исключительно Берси: две спальни, личный кабинет и сан. узел. Комнаты небольшие, в них помещается только необходимая мебель, без излишеств: если это столовая, то там будет длинный массивный стол и восемь жестких стульев с прямой спинкой, если это прихожая, то ничего кроме стойки для обуви и крючков для одежды вы не найдете... суть уловили. Над дизайном работали мастера, так что весь дом выдержан в едином духе, который можно было бы назвать смесью барокко и неоготики: тяжелая, массивная мебель, обои темных тонов, в сочетании с бронзовыми и золотыми цветами, паркет, не прикрытый ковром... Но при видимой простоте, буквально каждая вещь заявляет в голос "Дорого!". На себе Олаф не экономит, а подобный дом только еще раз напомнит гостям, птицей какого полета является Александр.[/quote][/more] • Дата || Время: февраль 2036 года • Задействованные персонажи:Olaf, Nicole эпиграф отыгрыша: [more]Жил-был дурак. Он молился всерьез (Впрочем, как Вы и Я) Тряпкам, костям и пучку волос - Все это пустою бабой звалось, Но дурак ее звал Королевой Роз (Впрочем, как Вы и Я). О, года, что ушли в никуда, что ушли, Головы и рук наших труд - Все съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем - не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут. Что дурак растранжирил, всего и не счесть (Впрочем, как Вы и Я) - Будущность, веру, деньги и честь. Но леди вдвое могла бы съесть, А дурак -на то он дурак и есть (Впрочем, как Вы и Я). О, труды, что ушли, их плоды, что ушли, И мечты, что вновь не придут,- Все съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем - не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут. Когда леди ему отставку дала (Впрочем, как Вам и Мне), Видит Бог! Она сделала все, что могла! Но дурак не приставил к виску ствола. Он жив. Хотя жизнь ему не мила. (Впрочем, как Вам и Мне.) В этот раз не стыд его спас, не стыд, Не упреки, которые жгут,- Он просто узнал, что не знает она, Что не знала она и что знать она Ни черта не могла тут. (с)Р. Киплинг[/more]
Ответов - 16, стр:
1 2 All
Nicole: "...-Идиот, Александр, ты идиот! Признайся, что разлюбил меня! Ненавижу тебя!" Слова еще звонко звучали в их огромном доме, а прошло уже почти сутки с того момента, как плачущая, кричащая и бьющаяся в безнадежной попытке вернуть мужа, Николь последний раз видела супруга. За прошедшую ночь дом четы Берси пропах шоколадным и вишневым запахом любимых сигарет Николь, виски и каким-то еще странным запахом, кажется, чужого для этого дома парфюма. Прошло вот уже пять лет как счастливая семейная жизнь Берси покатилась к чертям, год как у отчаявшейся женщины появился любовник и всего сутки как ее муж ушел из дома то ли опять спасать мир, то ли просто чтобы не видеть свою жену. "-Скажи своему мужу всю правду и мы сбежим вместе! О, клянусь тебе, я увезу тебя подальше, мы поженимся, у нас будут дети, маленький домик с садом... Прошу тебя, давай уедем!" Сбежать от Александр и быть вновь, спустя столько лет счастливой? О да, да, скорее едем! Но что-то эшафотным узлом обвилось вокруг горла Николь и не давало ей оставить дом и мужа. Она, быть может, все для себя уже давно решила, а искала лишь подходящую новую партию, чтобы раз и навсегда проститься с ненавистным прошлым, но когда это случай, этот роял-флэш в чертовой игре были на ее руках... она испугалась неясно чего. То ли все еще любила ненавистного Сашу, то ли не могла бросить этот брак из материальных соображений, а то ли заранее жалела ребенка Александра, которого носила под сердцем. Сложно было сказать какие из этих мыслей витали в голове Николь этим утром, когда уже в полном одиночестве стояла на кухне своего дома, медленно и размеренно втягивала сладкий дымок сигареты, допивала остывший черный кофе, иногда ощущала холодок от пола босыми ногами. Когда ее тело все еще чувствовало жар любовника прошедшей ночи, а где-то глубоко внутри это же тело просило вновь и вновь ощущать Александра, так же понимая, что больше этого не случится. На верхнем этаже аккуратно были разложены по большим чемоданам многочисленные вещи Николь Берси, нажитое имущество, подарки, большую часть занимали различного рода тряпки и косметика. На безымянном пальце женщины с этой ночи больше не было обручального кольца. Осталось совсем немного и она будет свободна... тогда чего же ей ждать этим утром на кухне?
Olaf: Жил-был дурак. Он молился всерьез (Впрочем, как Вы и Я) Тряпкам, костям и пучку волос - Все это бабой пустою звалось, Но дурак ее звал Королевою Роз (Впрочем, как Вы и Я). Александр никогда не бежал от своих проблем. Он твердо упирался всеми четырьмя в землю, упрямо склонял косматую голову и рычал прямо в земки злой судьбе. Да, именно так, его просто так не сломить всякими там выкрутасами! Примерно так про себя думал Олаф, сбегая из собственного дома на работу. А потом в бар, а потом в патруль с неотесанными оперативниками, недавними пешками на досках Наадира и Ридаана. Терпеть их незатейливый солдатский юморок только для того, чтобы не переносить гнетущую тишину дома, из которого уходит хозяйка. Олафу тяжело, невыносимо понимать, что он что-то сделал неправильно. Хуже того... его обокрали на любимое, может единственное на всем свете, существо всего-то потому, что кроме личной жизни для этого оборотня была работа. Он пахал, как вол, на Инквизицию, чтобы Николь могла один раз в год надеть новую шляпку, он рвал жилы и калечил себя, чтобы та могла с гордостью ходить по улицам... Нет, на самом деле, он это делал не только из-за этого, но теперь в голове засела только одна мотивация его поступков... остальные временно померкли и отошли на другой план. И что? А ничего, она уходит от него к тому, кто будет больше времени проводить с ней, к какому-то актеришке... В этот момент в мозгу Берси зародилась довольно кровожадная идея. Ведь ему же, помошнику и любимцу королевы, ничего не сделают, просто лапы коротки! Пришлось стиснуть зубы, закрыть глаза и встряхнуть головой ,чтобы отбросить сумасбродные, но крайне кровавые идеи... И направиться домой. Может Николь уже спит? А ведь Александр ее любил, всерьез и навсегда. А она уходит... Ну не дура ли? Чем он плох?! Да, он ее любит, но раз так... то пусть она будет счастлива... хоть и без него. Отпустить? Олаф замедлил шаг, обдумывая эту незнакомую еще мысль и почти сразу же решил - нет, не отпустит. Она - его и точка! С этими мыслями Берми переступил порог дома...
Nicole: - Клянусь... Когда-нибудь я буду очень пьяная и расскажу тебе все-все, что у меня накопилось на душе... И ты офигеешь, ты честное слово офигеешь, - Николь выкинула недокуренную сигарету в окно и мысленно пообещала себе больше не курить до рождения ребенка и еще как минимум лет десять. И кофе закончился так стремительно быстро... Одетая в чужую клетчатую рубашку, пахнущая чужим парфюмом и уже мысленно далеко отсюда женщина вышла из кухни и буквально столкнулась со своим мужем в дверях. Но нет... только этого сейчас не хватало! Опять оправдываться, что-то объяснять, когда так просто было бы сейчас забрать вещи и просто, совершенно просто исчезнуть из его жизни! Берси бы даже не спохватился, не стал бы горевать по ней, напиваться, просить вернуться и ничего из этого. - Саша? - Николь словно подавилась этим именем то ли от неожиданности, то ли от нахлынувшего отвращения. А то ли от остатка любви... совсем малого остатка любви.
Olaf: - Нет, Британская королева, - язвительно парировал инквизитор чересчур идиотский вопрос жены. Или она хотела видеть на его месте кого-то другого? Может...она ждет совсем не мужа? Когда семейные тылы превращаются в передовую, весь романтизм почему-то превращается в едикий сарказм. Единственное лекарство от растоптанных ожиданий и разбитого сердца... Александр с горечью отметил, что теперь она носит совсем не его рубашки и майки... Он никогда не терпел клетку или шотландку, да и комплекцией был побольше нынешнего избранника Николь. Берси натянуто улыбнулся супруге, прошел в дом, где смог сбросить и отсыревшую от снега и слякоти угольно-серую дубленку, и стряхнуть налипший снег с подошв модельных, идеально черных ботинок. Тепло несколько улучшило настроение мужчины, но ненастолько, чтобы выветрились из головы мрачные мысли, а с языка стихи Киплинга, которого, кстати, как поэта Олаф никогда не ценил... но тут его лирики пришлась поразительно кстати. - И почему в этот раз в доме накурено? - принюхался оборотень.
Nicole: - Что ты здесь делаешь? То есть... я думала ты будешь позже! - Николь проследовала за мужем отчаянно борясь с желанием вновь закурить и побыстрее, и побольше. И чтобы мозги вдруг отключились и не было этих проклятых насущных мыслей и чтобы непременно вдруг самым чудесным образом оказаться подальше от Александра, от его язвительно-манящей ухмылки и едкого, практически ядовито-радиационного сарказма. Как можно дальше от его глаз пронзительно-испепеляющих, от его голоса нарочито сдержанного и от его рук, его запаха, его мыслей, его всего существа, которым был пропитан дом и все, все вокруг, включая саму Николь. Как можно дальше от осознания своей беременности, влюбленности и глупой, совершенно неуместной нерешительности. - Немного покурила, милый, извини, - уже совершенно по-новому, без капли нежности назвала она его этим словом. Что же, пора привыкать к новому. Но кроме шуток... она не желала ему зла, не мстила за что-то, даже не пыталась ненавидеть и уж тем более, конечно же, сожалела, что все так обернулось. И если бы не холодная маска язвительности на лице ее почти бывшего мужа, то они бы поговорили, расстались по-хорошему... она, во всяком случае верила в этом. Но приходилось так же язвить, грубить и делать вид, что все предыдущие двадцать лет спала с ним без удовольствия. Женщина сейчас стоявшая перед Александром в одном нижнем белье и чужой клетчатой рубашке, от которой пахло виски и сигаретами и плюс ко всему ее собственными тонкими духами и духами неизвестного Олафу мужчине (был бы он ему известен - то Ники стала бы вдовой заранее), переминалась с ноги на ногу и покусывала губы. Она дождалась пока Саша найдет себе место в гостиной и наконец сядет. Затем присела напротив. - Саш... Я должна была давно сказать тебе кое-что важное...- она потупила глаза и вдохнула больше воздуха. - Знаешь, у меня вчера украли перчатки! - выпалила она вдруг. - Так курьезно! Я положила их на столик в кафе и... Господи, Саша, я полюбила другого, - практически в мольбе произнесла она финальную фразу сцены этой трагедии.
Olaf: - Немного покурила, милый, извини. Интересно, что больше покоробило Берси - нарочительно небрежный тон супруги, или та непривычная ,тягучая холодность, с которой было сказано это "милый". Мужчина даже закрыл глаза, думая, что все происходящее сон. В какой мог все обернулось сказкой о Снежной королеве и ее сером лосе? Олаф с тяжелым вздохом присел у камина, растоапленного как он любит, протянул длинные ноги к огню и с наслаждением ощущал, как "отмерзают" уставшие ноги. От Николь пахло незнакомым запахом... одеколон, вернее туалетная вода, не очень дорогая, но вмеру изысканная. Чужая, сам Берси не любил столь сладкие запахи, его прельщали ароматы более терпкие и мужественные. Чужая рубашка, чужой заапах... чужая женщина. Это Олаф понял как только супруга уставилась на него большими ,печальными глазами, как бывало всегда, когда назревал серьезный разговор. Ну а он не дурак ,верно? Чужой человек в его гостинной... Инквизитор откинулся на спинку кресла, запрокинув голову, открывая незащищенную шею и высокий, прорезанный мимическими морщинами, лоб. Он как будто резко постарел, а может плохое освещение играло злую шутку? - Бывает, - вот и вся реакция. Серым, бесцветным, очень спокойным голосом. "Убью", - мелькнула беспорчдочная мысль. А пес внутри человека осклабился с несвойственной его породе жестокостью.
Nicole: - Да, ты имеешь право злиться... - словно не слыша холодности мужа продолжала Николь, но осеклась. Не злится. И это было еще куда хуже в случае с Олафом, если бы он сейчас начал крушить мебель и бить посуду. И почему этот человек всегда спокоен?! С ней, с этой чертовой истеричкой разве можно быть так холодно спокойным? Раньше она делала такие скандалы, так изматывала его нервы, изводила каждый божий день, а теперь к тому же и собирается бросить... Если бы Ники не была убеждена в обратном, то решила бы точно, что его любовь к ней настолько сильна, что он ничего не может с собой поделать... однако понимая, что любовь - последнее, что Александр к ней испытывает на данном этапе их жизни, женщина отметала этот вариант сразу же. Она глубоко вздохнула и неуверенно натянула край рубашки на свои обнаженные колени, словно бы стеснялась супруга. Ах, двадцать лет семейной жизни она ходила по дому обнаженной и не стеснялась Олафа, а теперь вдруг... что-то изменилось. - Мои вещи наверху, я уезжаю сегодня вечером, - не продолжая долгих и пафосных речей сразу подвела черту Николь.
Olaf: Олаф даже не пошевелился, оставаясь в своем оцепенении. А вернее боролся со своим вторым "Я", осмелившимся поднять морду и продемонстрировать желтые сточенные клыки видавшего виды убийцы. Берси никогда не питал иллюзий относительно своего места в обществе и на счету у королевы, юрист по образованию, он все равно оставался военным, хотя в свое время тихо презирал стриженных под одну мерку солдафонов. Сейчас он мог носить любую прическу, выбирать шмотье по вкусу и... все равно быть солдатом, Стрелком ее Величества. И вот эта вторая, намного более ярая, агрессивная часть его натуры пыталсь задушить флегматичного Сашу. Пыталась, но внутренний стержень этого оборотня не поддался, и Олаф, еще раз оправдывая прозвище, не унизился перед бывшей супругой ненужной истерикой ,скандалами, мольбой или ломанием мебели. Он ее отпустит, если Ники того хочет. Пусть все будет так, как ты захочешь, пусть твои глаза как прежде горят... - Ты уже вызвала такси или тебя подвезти? - наконец выдавил Берси сухим, холодным голосом, наполненным то ли иронией, то ли болью... а может его просто мучал кашель, так часто привязывающийся к этому мужчине.
Nicole: Очнись! Умоляю тебя, Саша!.. Ты же знаешь, что я не хочу этого... Прошу, просто люби меня! Люби меня как в наше первое лето... тони в глазах, пьяней от запаха, хватай губами волосы, кричи от счастья, рычи от страсти. Прошу тебя! Заклинаю! Забудь о том, что существует верный королевский стрелок, что вокруг существуют твои правила и порядки... вспомни, что существую я. Со своими мыслями, чувствами - глупенькая, наивная, которая безумно боится тебя потерять. Одно твое слово, жест, просьба, да нет... просто скажи эти чертовы три слова, которые перевернули наши жизни когда-то давно и которые способны спасти нашу общую жизнь теперь. Иначе... иначе я последний раз смотрю в твои глаза, последний раз имею шанс прикоснуться к твоим рукам и даже поцеловать тебя. Боже мой, неужели мы были так скупы на нежность и так небрежно относились к нашей любви, что теперь, сказав однажды тебе "да", я готова сотни раз повторить "нет". Но и как глупа эта немая сцена из трагедии, о которых Шекспир и не мыслил. Глупее твоей холодности в эту минуту, глупее моих неловких взглядов и глупее покусывания губ в легком возбуждении от происходящего. Мы молчим лишь потому что ты не в силах... больше не в силах говорить мне "я люблю тебя" - фразу, которая занимает любую паузу, которая способна переворачивать жизни, спасать браки, воскрешать и убивать. Фразу, которую с такой трепетной нежность ты шептал мне в нашу первую ночь, задыхаясь от значимости этих слов. Я люблю тебя. - Он заберет меня на машине, - проглотив комок из несказанных слов и соленых слез, произнесла Ники и встала перед мужем. Бывшем мужем? Женщина развернулась и сделала пару шагов к своей спальне, видимо, собираясь то ли одеться наконец, то ли собрать некоторые несобранные вещи и, скорее, чтобы провести остаток дня за этим занятием, дабы не видеть больше Сашу. - Мог бы остановить меня, - коротко и сухо бросила она через плечо у самой лестницы. - Я еще не забрала зубную щетку. Эй ты, глупый, милый, любимый, родной и такой холодный... Любя меня, как будто бы я последняя, кто здесь есть...
Olaf: - Ооо, так он у нас состоятельный денди, - прорычал Саша в минутном приступе злости, который тут же заставил себя подавить. Он искренне считал, что поступает правильно отпуская Николь к другому мужчине. Что может он предложить любимой? Хододные одинокие ночи, в те времена, когда он сам пропадает на службе, деньги, защищенность и обеспеченность... Наверное, все это так мало значит для женщин, если жена меняет все это на что-то другое. Внимание, совместные дни и ночи и... дети. Вот чем Бог не наградил эту пару. Наверное, дело в этом. Сам Александр сперва считал, что слишком молод для отцрвства, а потом - что это очень опасно и неоправданно, учитывая его профессию, при этом мечтая о ребенке наверное даже чаще, чем сама Николь. Итог этих подсчетов не самый приятный: инквизитор Берси не может предложить жене ничего, что могло бы ее убедить остаться. Разве что свою любовь, но так и раньше она была... и, оказывается, этого недостаточно для поддержания брака. Мужчина призраком прошел за бывшей супругой, провожая ее спину тяжелым остановившимся взглядом, не притрагиваясь ни одной ее вещи, напряженно покручивая на безымянном пальце тонкий обод обручалнього кольца. - Щетка вещь важная, без нее, конечно, можно пережить... но такая красивая женщина должна быть идеальной в каждой мелочи, - многомудро заметил Олаф, тяжело опускаясь прямо на пол у стены. Удержать, не отпустить? Хотелось, но... он больше всега на свете хотел, чтобы Николь была счастлива. А в последнее время, он это видел неплохо, женщина будто чахла на глазах ,пропал даже задорный блеск. Может хоть этот неведомый "он" вернет ей смех?
Nicole: Их общая постель была смята как после их совместных ночей некогда, а все шкафы были открыты настежь: в них больше не весели шикарные платья Николь, в которых она походила на звезду красной дорожки, не было больше тех кофточек с вырезами до колен, коротких юбок, красных пальто, черных сапог и туфель, любимой шляпки, целой тонны нижнего белья, покупаемого специально для любимого мужа. На полках не стояли многочисленные тюбики с кремами, флакончики духов, прочей косметики. По середине комнаты стояли три больших чемодана. Она уезжает. Поезд... сегодня один из тысячи поездов их города увезет ее навсегда далеко от неудачного брака, скупого на нежности мужа и раздавленной по асфальту катком их любви. Сегодня. Нет еще одного дня подождать, еще недели подумать и все взвесить. Сегодня. Представить эту цену не составляло труда, лежа в одной постели с любовником, но она даже подумать не могла, что будет именно так. Никогда не представляла его взгляда в этот момент такого холодного и отрешенного, но вместе с тем словно грустного. Ей хотелось, чтобы его взгляд быль хоть чуточку грустнее! На секундочку, на одно мгновение подумай, что я ухожу... пойми. Николь фыркнула лишь на многословную фразу Александра и повернулась, собираясь ему что-то ответить, но... Ее охватил страх. Взглянув на Сашу, она вдруг еще больше осознала, что происходит: она его стирает, уничтожает, вырезает из себя навсегда. Ники медленно, пошатываясь и словно в необычном трансе прошла к Олафу и присела рядом, так же прислонившись спиной к стене. - Очнись, - с мольбой попросила она. - Все кончено.
Olaf: Мужчина коротко повернул голову в сторону Николь, дернул губами в подобии улыбки и сразу же отвернулся. Зачем она его мучает? Вопрос повис в воздухе, оставшись без какого-либо адекватного и вразумительного ответа. Неужели мстит... Как странно, Олаф всегда читал жену глуповатой, но сердечной и доброй женщиной, незлобивой и обаятельной. Идеальной спутницей сильного и заносчивого мужчины, коим мог считаться сам Берси. Интересно, а этот ее "он" такой же? Наверное нет, какой-нибудь слюнявый романтик без толковой работы и перспектив. Мягкий, как подтаявшее масло, поддатливый и... нет, так нельзя. Олаф не хотел ненавидеть ни этого человека, ни саму Николь, не вспоминать, не жалеть, не думать о них. Иначе эта тяжесть в груди станет невыносимой и начнет толкать на разные необдуманные поступки. А творить глупости инквизитору не позволяет статус и имидж. Вот так всегда, жертвовать чувствами и желаниями ради работы. Ради того, чтобы нахтшаттен потрепала за ухом верного волкодава. Интересно, а подумал ли Олаф о Маргарет хоть раз как о женщине? Да, в их первую встречу, еще до знакомства с мисс Дюкро. Красивая, сильная и притягательная своей недоступностью женщина... а потом он стала Королевой, из женщины превратившись в живое божество. И уже никогда Александр не сравнивал жену и Гарратту, отдавая приоритет второй, а любовь первой. Кажется, расхождение стало слишком сильным и просто разорвало брак оборотней. Саша хотел прикоснуться к руке женщины, но вовремя одернул себя и просто взъерошил собственные волосы. Нельзя... иначе уже не сдержится и не сможет исполнить заудманное - отпустить любимую в счастливую, лучшую жизнь и верным мужем и, гипотетически, оравой детишек. - Будь счастлива. Это мой последний тебе приказ как мужа, - в пространство сказал Олаф. - Пожалуйста.
Nicole: Неожиданная и практически внезапная злость охватила Ники и словно водоворот затянула ее мысли. Как он смеет даже сейчас быть таким равнодушным?! Я любила тебя! - Столько... - в нахлынувшей ярости и обиды прошептала Ники, сглатывая подступившие слезы. - Столько лет я была так безнадежно и безответно влюблена в тебя! Я словно глупая девочка, влюбленная в идеального мужчину, ждала когда же ты обратишь на меня внимание. Словно мы никогда и не были женаты! - Ники сама не замечала как вытирает рукавами с лица слезы, хлынувшие потоком из глаз разгневанной, обиженной и разочарованной женщины. Он не имеет права так сейчас поступать с ней. Даже не пытаться остановить, вернуть, он должен любить ее. Любить крепко, глубоко в душе, но надежно и навечно. Прощальная, финальная истерика. - Вспоминай, Саша, вспоминай кто я, - в гневе женщина дернула мужчину на себе и практически рывком села на него сверху, упершись руками в стену по обе стороны от его головы. - Да что с тобой?! Где все твои чувства, Александр?! - резкая подача вперед и поцелуй полный прощальной страсти, недвусмысленных намеков, грубой злости, непростительной в этот прощальный день ласки и невероятной, практически животной и дикой ненависти. Слезы ручьями лились из глаз Николь, а она дрожала все, крепко прижимая без пяти минут бывшего мужа к стене, в тщетных попытках вернуть ему хоть какие-то эмоции, напомнить о том, что происходит в его жизни. Но, быть может, это все только потому что он никогда не любил ее? Что же, вполне разумное предположение.
Olaf: Он отвечал на поцелуй, на этот внещапный, незапланированный, ненужный порыв отчаяния и злости. Отвечал с давно забытой для себя страстью и горячностью, как щенок, как подросток, готовящийся завладеть своей первое женщиной, он отвечал на поцелуй и горячие слезы капали на небритое лицо. Ее или его? Закрытые в страсти и муке глаза, тяжелое дыхание, приятная тяжесть в области живота... Нет! Саша прервал поцелуй, закусил губу, чтобы не застонать от бессильной ярости и боли... Он должен, должен ее отпустить. Да и сама она давно уже ничего не чувствует к инквизитору, кроме обиды. А может и ненависти. Иначе зачем длить эту трагедию, к чему мыльные страсти и шекспировские диалоги? Мужчина прижался вспотевшим загривком к холодной стене, стараясь даже не смотреть на Николь. А по щекам все еще текли слезы. Ее или его? - Я никогда и не забывал, - произнесли одни только губы, но звук не сорвался с них. Чувства там же, где и страх потерять тебя, Ники, там, где надежда играть с сыном в футбол, с нашим сыном... Чувства только помешаеют мне сделать последний подарок тебе, подарить тебе свободу от себя и от моей работы, от моих обязанностей и приказов. Свободу для любви и счастья. Я люблю тебя, Ники, но...никогда не скажу этого. Уходи... Мужчина тяжело дышал, отвернулся, чтобы жена не видела смятения его чувств, чтобы не поняла, что и ее "железный инквизитор" не так уж и силен. Осознание измены, проигрыша, потери жгло не хуже каленого железа, рвало нервы и выворачивало наизнанку. Ничего... Скоро за ней приедет этот ее...на машине. Нужно будет помочь вынести чемоданы и закрыть дверь. И после этого дать выход боли... Пить, много и со вкусом, до семидневной щетины, до перманентного аромата перегара, перешибающего даже его одеколон, до синих мешков под красными глазами... Пока телу не станет хуже, чем душе. И только это излечит от яда предательства любимого человека.
Nicole: Дрожь пробежала по всему телу словно разряд тока по железному прутику, и задержалась немного ниже живота, где тело Ники так плотно прижималось к телу супруга. Старое и забытое для обоих возбуждение от тел друг друга мешало завершить этот акт трагедии. Может Олаф и отвернулся от Николь, но она по прежнему нависала над ним словно дамоклов меч, дожидаясь когда можно будет нанести финальный удар. Совсем невесомое касание тонких женских губ к грубой коже его шеи навсегда останутся отпечатками похуже клейма на обоих телах. Финальная точка... - Ненавижу тебя. Будь ты проклят, - сжав зубы прошипел Ники и звон раздавшейся пощечины огласил их спальню - вот она, финальная точка. Женщина рывком встала и захватив пару вещей просто выбежала в ванную комнату, захлопнув за собой дверь. Как красиво уходят гордые женщины! Надменно и стремительно постукивая каблуками и хлопая дверью. И каждая из них потом обязательно сползает по обратной стороне двери, плачет, кричит... но уходят они замечательно. Через двадцать минут она выйдет с фантастическим макияжем, в летнем белом платье и с какой-то невероятной прической, простучит каблуками по этому дому, в последний раз напоминая тому, что они больше не встретятся; откроет дверь своему будущему мужу, оставит Олафу документы на развод на маленьком журнальном столике с ромашками и еще через несколько минут покинет его навсегда. Сцена. Занавес. Зал.
Olaf: От неожиданности его голова дернулась. Было не больно, но очень неприятно. А самое мерзкое - заслуженно... А я уже проклят... любовью к тебе, стерва... Олаф неторопливо встал, прошелся по комнате,спустил вниз, к двери, ее чемоданы. Последний поцелуй жег шею и губы не хуже, чем йод открытую рану. И от этой боли не хотелось избавляться, не хотелось ее лишаться... А что будет дальше? Николь выйдет из ванны, прекрасная, фантастическая, самая красивая женщина на Земле. И самая недоступная теперь для него. Олаф еще раз ощутит острое желание, и снова переборет себя, чтобы еще раз отпустить несколько язвительных комментариев в ее адрес. Словно и не было поцелуя и того взрыва эмоций и чувств, заставивших их обоих снова бежать друг от друга, отвернуться от очевидного понимания того, что они все еще вместе... А потом приедет ее любовник, будущий муж, отец ее детей. И Олаф даже сдержится и не выбьет идеально ровные зубы, не испортит прически, а только издали кивнет. Вот и все... удачи, дорогая. В массивную дубовую дверь, закрывшуюся за будущей счастливой семьей, летит тяжелая массивная ваза времен перестройки, доставшаяся от мамы. Будь счистлива, любимая...
полная версия страницы